Путь в Беловодье
Шрифт:
Роман замер, глядя в угол комнаты. В сильный дождь по стене стекала струйка воды, оставляя на старых обоях черный змеистый след. Роман смотрел на этот след и изумлялся открывшемуся так внезапно простому выходу.
– Что ты сказал? Свести сложное к уже известному искусственным путем?
– Ну да. Так бывает. Если тебе подсказал учитель. У тебя есть, кому подсказать?
– Молчи! Не мешай думать. О, Вода-царица! Хорошая, оказывается, вещь математика. То есть…
Роман плеснул воду из бутылки на стол
– Я могу вылечить рану или уродство… свести задачу к излечению раны или уродства…
Стен не сразу понял, что бормочет Роман. Они были так пьяны, что происходящее казалось бредом.
– Ты хочешь представить следы ожерелья в виде ран…
– Не представить, а превратить… устранить… А ведь это можно, точно можно. Следы надо сначала уничтожить, потом залечить твои раны. Если дело будет происходить в кабинете, где нет связи с Беловодьем, то ограда не разрушится. Потому как раны тут же заживут. Стен, ты гений. И я тоже гений. Можно, я тебя поцелую?
– Ты гений, – согласился Стеновский. – Я всегда это знал. Но целоваться не надо. Когда мы протрезвеем, то поймем, что мы с тобой два дурака, мечтающие о невозможном. Прости, я не должен был приезжать.
– Тс-с! Заткнись. Шат ап, если ты не понимаешь по-русски. Только что ты говорил прекрасные вещи, теперь мелешь чепуху! Так уж лучше помолчи. Да, я пьян. Представь, если бы все могли напиваться, как я, родниковой воды, что тогда? Никакого вреда для организма. Одно чистое веселье.
– Все бы упились до смерти, – предрек Стен.
– Разве можно упиться чистой водой до смерти?
– В-в-все бы были пьяны с утра до вечера и с вечера до утра.
– Может быть. И я бы был среди них первым забулдыгой. Но, оказывается, мне, пьяному, в голову приходят замечательные мысли. Чтобы тебя излечить, все, что мне нужно теперь, это кусочек кожи с одного из твоих шрамов. Завтра с утра поеду в больницу. У меня там знакомый в лаборатории. Я парню его украденный «Жигуль» нашел. Привезу Леньку сюда, он сделает тебе биопсию, и как только образец ткани будет у меня, половина дела будет сделана.
– Ты не совсем упился? – удивился Стен. – Т-ты вроде как нормально говоришь. Только непонятно.
– Ну, пусть не совсем. А может, и совсем. Но при этом светлые мысли продолжают посещать мою голову. Стен, давай выпьем за твою долгую-предолгую жизнь. Ты доживешь до ста лет, у тебя будут внуки и правнуки. Да, внуки и правнуки. Одного из них ты назовешь Ромой, так и быть. Я, вообще-то, обожаю детей. Только я их боюсь. Вот… Так что выпьем за твоего правнука Рому.
Колдун притащил с кухни новую бутылку с пустосвятовской водой.
– Завтра я тебя спасу. Итак, план действий: сначала мчу в больницу, а потом я – в Пустосвятово,
– Я продержусь, – пообещал Стен.
– За это никто ручаться не может. Все равно, что обещать, что при виде голой бабы не будет эрекции. Так, заклинания… И Тине велю Ленку к тебе больше не пускать – пусть с малышом забавляются.
– Как он?
– Чего – как? А, хороший малыш. Когда голодный – орет. Когда сытый – спит.
Роман не стал уточнять, что дал орущему младенцу несколько капель пустосвятовской воды. А про врожденное ожерелье и в этот раз смолчал – молодой отец еще успеет порадоваться.
– Лене, наверное, трудно. – Стен уронил голову на стол, но все же пересилил себя, встряхнулся.
– Справится, не волнуйся. Ладно, по последней. За то, чтобы все удалось. А потом я трезвею, очень быстро трезвею – утром дел невпроворот. Главная, сильная вода нужна. Свежая, только из реки. А то старая выдохлась.
– Мы же с тобой так ею упились… Неужели можно еще сильнее? – удивился Стен.
– Конечно, можно. Если бы не выдохлась, мы бы от такого количества водяры померли. А мы с тобой что-то еще кумекаем. И даже песни не поем, а ведем философские разговоры.
– По-моему, по шкале опьянения песни идут раньше философии.
Роман поглядел на часы.
– Ну, все, держись. Я пошел трезветь. – Колдун вдруг рассмеялся.
– Ты чего?
– Всегда мечтал иметь импортную тачку. Теперь на твоем «Форде» погоняю.
– Спасешь мне жизнь – «Форд» твой.
– Ты мне это трезвый скажи. А то получится, как у Чаплина в «Огнях Большого города».
Глава 3
Червь
Над водой влажными слоями висел туман, цепляясь за черные ветви прибрежных ив. Река вздохнула, приветствуя своего повелителя.
– Ты мне не нравишься, – сказала река.
– В каком смысле? – Колдун пытался казаться легкомысленным и беззаботным.
– Слишком себя изматываешь. А тебе много сил понадобится в ближайшие дни. Ох, как много. Беда висит над Темногорском. Привалила темным облаком. Неужели не чуешь?
– Чую, конечно. Но это еще не повод бросать друзей в беде.
– Эх, Роман, изменился ты сильно. Теперь являешься лишь, когда я тебе нужна. А раньше приходил просто так, без повода: на бережку посидеть, посмотреть на струю бегучую. Теперь некогда, тревога гложет, дело непосильное…
– Я приду, – пообещал колдун. – Только развяжусь со всем этим безумием, так и приду. Мы с тобой обо всем поговорим. Ведь ты у меня – самая важная, самая главная, дороже никого нет.
Река плеснула волной, довольная. Но тут же встревожилась, зарябила.