Путь в Версаль (др. перевод)
Шрифт:
Это могло бы ее рассмешить. Но сейчас она пребывала в мрачном настроении, а кроме того, она ненавидела таких щеголей, накрашенных, как куклы, с длинным ногтем на мизинце.
– Всегда бейтесь об заклад, что вы глупец, и никогда не проиграете, – парировала Анжелика.
И прошла мимо сконфузившихся друзей.
– Ваша реплика остроумна, но от нее за три лье несет кумушкой, – возмутилась Филонида де Паражон. – Вам никогда не блистать в салоне, если…
– О! Филонида! – вдруг воскликнула Анжелика, внезапно остановившись. – Взгляните… Вон там!
– Что такое?
– Там! – тихо, почти
В нескольких шагах от нее на фоне зеленого боскета стоял молодой человек, небрежно опершись на цоколь мраморной статуи. Его необыкновенная красота подчеркивалась изысканностью наряда. Бархатный костюм цвета зеленого миндаля, расшитый золотыми птицами и цветами, был немного экстравагантен, но красив, как наряд самой весны. Белая шляпа, украшенная зелеными перьями, покрывала пышный светлый парик. В обрамлении золотистых кудрей его слегка припудренное бело-розовое лицо оттенялось светлыми усиками, вытянутыми в ниточку. Большие прозрачно-голубые глаза в тени листвы отливали зеленоватым цветом.
Лицо дворянина хранило безразличие, а глаза не мигали. Может быть, он мечтал? Или задумался?.. Его синие зрачки казались незрячими, как у слепого. В их неподвижной беспредметной пристальности чудилась змеиная холодность.
Незнакомец, кажется, не осознавал, какой интерес он пробудил.
– Ну вот! Анжелика, – колко заметила мадемуазель де Паражон, – честное слово, теперь вы совсем потеряли голову! Верх буржуазности – так смотреть на мужчину!
– Как… как его зовут?
– Да это маркиз дю Плесси-Бельер! Что здесь удивительного? Он, вероятно, поджидает своего дружка. Вы ведь не выносите щеголей, и я просто не понимаю, что вас заставило застыть как соляной столб.
– Простите, – пробормотала Анжелика, собираясь с мыслями.
В долю секунды она превратилась в восхищенную и испуганную маленькую девочку. Филипп! Гордый старший кузен. О! Монтелу и зал, пропахший супом. Неразрывное сплетение страдания и радости!
Они прошли мимо него. Он, казалось, их заметил, слегка шевельнулся и, сняв шляпу, поклонился с самым скучающим видом.
– Это ведь дворянин из окружения короля, верно? – спросила Анжелика, когда они немного отошли.
– Да. Он воевал вместе с принцем во время войны с испанцами. Теперь ему прочат назначение главным ловчим Франции. Он так красив и так любит войну, что король прозвал его Марсом. Но о нем рассказывают ужасные вещи.
– Ужасные вещи?.. Что же именно?..
Мадемуазель де Паражон снисходительно усмехнулась:
– Вот вас уже и задело, что чернят этого красавца. Впрочем, все женщины одинаковы. Они за ним бегают и млеют от его золотистых кудрей, цветущего вида и прекрасных манер. И не успокаиваются, пока не попадут к нему в постель. И тогда они поют совсем другие песни. Да-да, со мной делились Арманда де Сирсе и мадемуазель де Жакари… Красавец Филипп кажется учтивым и воспитанным. Он рассеян, как старый ученый. Это умиляет двор. Но говорят, что в любви он до крайности груб: простой мужлан проявляет больше уважения к своей жене, чем он к своим любовницам. Все, кто прошел через его постель, возненавидели этого человека…
Анжелика слушала вполуха. Ее преследовал образ Филиппа, опирающегося на мраморную статую, почти столь
– У него, похоже, изощренное представление, как мучить своих любовниц, – продолжала Филонида. – За какой-то пустяк он так жестоко избил мадам де Сирсе, что она целую неделю не могла шелохнуться, что крайне огорчило ее мужа. А на войне, после победы, он ведет себя просто возмутительно. Его отрядов боятся больше, чем отрядов знаменитого Хуана де Верта. За женщинами гоняются даже в церквах и без разбору причиняют им зло. В Норжане он приказал привести дочерей почетных жителей, оглушил их, поскольку они сопротивлялись, и после целой ночи оргий с офицерами передал их солдатам. Многие из девушек умерли или сошли с ума. Если бы не заступничество принца, Филипп дю Плесси впал бы, конечно, в немилость.
– Вы старая завистница, Филонида! – воскликнула Анжелика, охваченная внезапным раздражением. – Этот юноша не бесноватый, он просто не может быть таким бесноватым, как вы его описываете. Вы пересказываете сплетни ради собственного удовольствия.
Мадемуазель де Паражон остановилась, задыхаясь от возмущения:
– Я?! Сплетни?! Однако вам отлично известно, как я это ненавижу – всякие пересуды и досужие домыслы. Я и сплетни!.. Да я так далека от всего вульгарного! И если я вам об этом говорю, то только потому, что это ПРАВДА!
– Ну ладно, если это правда, то это не совсем его вина, – сделала вывод Анжелика. – Он таков, потому что женщины делают ему больно из-за его красоты.
– Как… Откуда вы это знаете? Вы с ним знакомы?
– Н-нет.
– Ну так вы сумасшедшая! – воскликнула мадемуазель де Паражон, покраснев от гнева. – Я никогда не думала, что вы способны потерять голову из-за такого хлыща. Прощайте…
Быстрым шагом она направилась к выходу. Анжелике не оставалось ничего другого, как последовать за ней, потому что она по-настоящему любила мадемуазель де Паражон и не хотела с ней ссориться.
Если бы в этот день Анжелика и престарелая жеманница не поссорились из-за Филиппа дю Плесси-Бельер в саду Тюильри, они не ушли бы так рано. И если бы они не ушли так рано из сада, то не стали бы жертвой грубого пари, которое незадолго до этого заключили лакеи, собравшиеся перед входом. Не состоялась бы дуэль между господином де Лозеном и господином де Монтеспаном из-за прекрасных зеленых глаз мадам Моран. И долго еще пришлось бы Анжелике дожидаться доступа в высший свет. Но все это лишь служит доказательством, что и от острого языка и вспыльчивого характера бывает иногда польза.
При входе висело объявление, запрещающее «лакеям и всякому сброду» входить в сад. Поэтому перед воротами всегда собиралась шумная толпа. Слуги, лакеи и кучера, коротали часы ожидания за игрой в карты или в кегли, за перебранками и выпивкой в кабаке, расположенном на углу. В этот вечер лакеи герцога де Лозена заключили пари. Они поставят выпивку тому, кто посмеет задрать юбку первой же даме, выходящей из сада Тюильри.
И так случилось, что этой дамой оказалась Анжелика, которая только что догнала Филониду и пыталась ее успокоить.