Путь в Версаль (др. перевод)
Шрифт:
«Я их продам господину Бине с улицы Сент-Оноре», – вспомнила она слова солдата, отрезавшего ей волосы. Не тот ли это Бине из Тулузы? И даже если это так, то трудно рассчитывать, что волосы Анжелики все еще остаются в лавке цирюльника. Но ей так хотелось повидать знакомца из тех счастливых времен. И она отправилась на улицу Сент-Оноре.
Действительно, ее встретил все тот же Франсуа Бине – скромный, услужливый, разговорчивый. С ним она чувствовала себя спокойно. Он болтал обо всем, но ни разу не намекнул на прошлое.
Франсуа Бине женился на Мартине, женщине, прекрасно
Анжелика могла появиться перед бывшим брадобреем мужа тоже без ложного стыда.
Мадам Моран, шоколадница, слыла в Париже известной личностью. И тем не менее, причесывая, Бине вполголоса продолжал называть ее «мадам графиня», и Анжелика никак не могла понять, доставляет ей это удовольствие или вызывает желание плакать.
Вместе с женой Бине создал для Анжелики смелую прическу. Он подстриг ее еще короче, открыв прелестные ушки, а из срезанных волос создал два или три накладных локона, которые изящно спускались вдоль шеи на плечи, создавая обманчивое представление длины.
На следующий день, когда Анжелика прогуливалась с Одиже по аллее Май, к ним подошли две дамы и справились, кто так красиво ее причесал.
Она направила их к Бине, и у нее возникла мысль о сотрудничестве с парикмахером и его женой. Она будет направлять к ним знатных дам из числа своих клиенток, получая процент от дохода цирюльника. Кроме того, она одолжила им денег для отправки в провинцию подмастерьев, которые должны были скупать волосы у деревенских девушек, потому что в Париже трудно было найти волосы для изготовления париков.
И наконец, Анжелика заключила самую серьезную сделку. Она купила «корабельную долю» у одного купца по имени Жан Кастева из города Онфлёр, с которым уже имела дела по поставке какао-бобов.
Мэтр Кастева чем только не занимался – начиная от фрахта рыболовецких судов для промысла на отмелях Новой Земли до торговли треской в Париже, от крупных закупок соли на побережье Пуату и Бретани до снаряжения кораблей, доставляющих колониальные товары из Америки. Кроме того, он снаряжал гоночные лодки.
Дела его шли хорошо. Он ссужал деньги под большие проценты и на короткий срок матросам своих собственных экипажей. Он перестраховывал под четыре процента те сомнительные долговые обязательства, которые иностранцы считали ненадежными, но которые сам он полагал добросовестными. При посредничестве монахов церкви Святой Троицы из монастыря в Лизьё он выкупал и обменивал попавших в рабство христиан на мавров, захваченных его судами. Эта сторона деятельности мэтра Кастева прославила его как благодетеля человечества, что не мешало ему требовать «авансы» у семей пленников и принимать от них весомые выражения признательности.
Обычно предприятия купца Кастева процветали, но он не раз шел на крупный риск и не так давно вдруг оказался на грани банкротства. Один его корабль захватили берберы, другой сгинул в результате бунта экипажа, а повышение налога на соль привело к порче большого запаса трески.
Анжелика воспользовалась ситуацией и притворилась, будто бросается на помощь бедному купцу, изворотливость, смелость в делах и ловкость которого
Прежде всего она ссудила его деньгами. Кроме того, воспользовавшись своими связями, поспособствовала его назначению королевским прокурором города Онфлёр. Потом она добилась должности королевского прокурора и для его брата в Адмиралтействе той же округи. Благодаря этим двум королевским должностям Жан Кастева оказался почти неуязвим для алчности фискальных чиновников.
Сверх того, будучи акционером Ост-Индской компании, Анжелика получила от Кольбера разрешение для судов Кастева на заход на остров Мартиника с уплатой незначительной пошлины местным королевским чиновникам.
Это освобождение от налогов явилось первым желанным результатом ее усилий, своего рода неосознанным реваншем над сборщиком налогов, мысль о котором неотступно преследовала ее в детстве. Возможно, она вспоминала также первые уроки коммерции, преподанные ей Молином.
Одним из принципов мадам Моран, а возможно, и секретом ее успеха служило ее собственное присловье, которое она никому не открывала: «Доход приносит любая коммерция… не обложенная налогом!»
В обмен на предоставленный заем и услуги Анжелика получила от Кастева две корабельные доли на его судах. И наконец, она стала единственным в Париже вкладчиком компании Ста Акционеров. Компания поставляла колониальные товары – какао-бобы, черепаховые панцири, слоновую кость, экзотических птиц и ценные породы дерева.
Древесина отправлялась на новые королевские мебельные мануфактуры, которые недавно основал господин Кольбер, а обезьян и птиц Анжелика продавала парижанкам…
Все это приносило немалый доход.
Погрузившись в свои расчеты, Анжелика не заметила, как свернула с набережной и пошла по улице Ботрейи. Толчея на улице вернула ее к действительности. Она пожалела, что отослала карету. При ее нынешнем положении ей не пристало пробираться между разносчиками воды и служанками, делающими покупки. Теперь она уже не носила коротких юбок простолюдинок и с сожалением видела, что ее тяжелые длинные юбки испачканы грязью.
Ликующая толпа прижала ее к стене дома. Анжелика громко возмущалась, но какой-то толстый горожанин, который почти раздавил ее, повернулся и крикнул:
– Терпение, красавица! Это проезжает сам принц.
Действительно, раскрылись ворота и выехала карета, запряженная шестеркой. За ее окнами Анжелика успела рассмотреть мрачное лицо принца Конде.
– Да здравствует господин принц! – раздались крики.
Конде угрюмо приподнял руку в кружевной манжете. Для народа он все так же оставался победителем сражения при Рокруа. К сожалению, Пиренейский мир вынудил его к вовсе не желанной отставке.
Когда принц Конде проехал, движение по улице возобновилось. Анжелика заглянула во двор особняка, откуда выехал принц. Прекрасная квартира на Королевской площади уже перестала ее устраивать. Теперь она мечтала приобрести особняк с воротами, с двором, куда въезжают кареты, с конюшнями, пристройками для прислуги и красивым садом с апельсиновыми деревьями и цветущими партерами позади дома.