Путь варга: Пастыри чудовищ. Книга 3
Шрифт:
– Прости, я… это непозволительно с моей стороны, но…
Случилось чего, что ли? Приподнимаюсь на локте.
– Мне тревожно.
С приглушённым стоном валюсь обратно. Ладно, малого чуть не сожрали недавно, так что его сейчас и эликсиры нойя не возьмут. Но если он тут, чтобы всю ночь делиться своими переживаниями – не знаю, на сколько меня хватит.
– Из-за Гриз, – поправляется Янист. – Понимаешь, у меня такое ощущение, что… будто бы она уже поняла решение, понимаешь? После того, как Аманда сказала про ту варгиню, Креллу.
Морковка ждёт, что я обзову его дурнем и перестраховщиком и пошлю в вир болотный. Но я-то кое-что знаю про Грызи.
Просыпаюсь совсем. Приоткрываю ладонь с Печатью и вслушиваюсь в дом.
Храп хозяйки с размаху ударяет по голове. Будто два яприля пытаются перепилить дерево. Простуженные яприли. Ржавой пилой. И что тут услышать можно? Разве что если половицы заскрипят, вот они не заскрипят, потому что…
Если она задумает уйти – уйдёт не так.
Прижимаю палец к губам, выскальзываю из-под одеяла. Амулет-антиподслушка в самом низу сумки. Чем бы нагреть? Убираю защиту с фонарика и вытряхиваю кусок мантикоровой желчи прямо на амулет. Прикрываю пустым ночным горшком, чтобы свет не был виден. Морковка наблюдает за моими приготовлениями с непониманием на веснушчатой физиономии.
– Одежда твоя в комнате? Будь тут, я принесу.
Как он ещё весь дом не поднял, пока ко мне крался.
Чую ступнями в носках каждую половицу. Мысленно прошу двери не скрипеть – и они слушаются.
Инстинкт говорит, что за тильвийскими лесами притаился рассвет. Рулады хозяйки набирают спелости и глубины. К простуженным яприлям подваливает компания пьяных скроггов. Потом голодный алапард. Торопливо хватаю барахло Яниста, задвигаю арбалет в сумку, сверху трамбую сапоги и шапку. Напоследок вслушиваюсь – ищу за раскатами храпа знакомое дыхание. И нахожу. Только не такое мерное, как у спящих.
Обратно крадусь в два раза медленнее и осторожнее. В комнате кидаю одежду Янисту.
– Сапоги надень, маску на лицо, остальное пока не надо.
Сама начинаю открывать окно.
– Окно?! – поражается Морковка позади.
– Ага, надеюсь, сигналок от воров нету. На двери точно есть какая-нибудь дрянь, хоть засов, хоть колокольчик. Запалимся, так она сама в окно выскочит – потом не догоним.
– Ты… мне веришь?
– Не, просто в окно охота выйти. Если Грызи что-то такое решила – она не будет тихонько мимо проходить, ясно? Тут у нас тревожный ты, нойя и Следопыт. Так что она нас всех вырубит. Маску на лицо, кому сказала!
Ночью тащиться по незнакомой местности на рожон глупо. Так что Грызи дождётся своей любимой поры – предрассветной. А там уж глушанёт всех, чем – неясно, может, «Бирюзовым сном», может, чем полегче, у неё в сумке всего полно.
Хорошо, если до полудня очухаемся.
Рамы разбухли, скрипят и не поддаются. Подходит Морковка и от расстроенных нервов чуть не выдирает раму из окна. В лицо лупит морозным воздухом. Высовываю голову,
– Давай, лезь. И тихо, понял?
Окошко для Морковкиных статей узковато Каким-то чудом пропихивается, принимает из моих рук вещи, глушилку, потом принимает меня. Ставит на утоптанную снежную дорожку – верх галантности.
Осторожно прикрываю окно – может, и не обратят внимания на сквозняк. Окно Грызи и Конфетки на другой стороне дома. Хозяйский пёс-пустолайка заводит стократное «вай-вай-вай-вай!», когда мы с Янистом перемахиваем через забор там, где поближе. С разных сторон звучат собачьи ругательства – но скоро умолкают.
Теперь надо отойти так, чтобы перехватить Грызи на пути к реке. Уходить она будет по воде, пешком до третьей деревни долго. По пути натягиваем куртки-шапки, заматываемся шарфами. Промозглая сырость влезает в рукава, Морковка нервно хихикает рядом:
– Немного иначе представлял себе наш побег… – и замолкает со вздохом.
Во мне копится злость, побольше, чем в закромах сумчатого шнырка. На слишком острую чуйку Морковки, на слишком тупую свою, на то, что пришлось лезть в окно. На Грызи и на эту Креллу, из-за которой приходится морозить зад поутру.
На подходе к речному мостику раскорячился дуб-патриарх, весь в буроватых ошмётках листвы. Затягиваю Морковку за патриарха. То что надо: собак не побеспокоим, нужный дом видно, дорога к реке как на ладони. Остаётся понадеяться, что Грызи не решится уходить огородами.
– Приличия, да какого вира, – бубню под нос. – Остался б с ней в одной комнате – Конфетка ж предлагала? Ну, и убеждал бы… чтобы без дуростей… по-всякому.
– Ты серьёзно думаешь, что её может кто-то убедить? – верно понимает сущность Грызи Янист.
Так и тянет ляпнуть, что, мол, у Мясника получалось, раз она его не выставила из «Ковчежца» к вирам свиньячим.
– Она меня бы вырубила первым, – ёжится Морковка. – И в любом случае – мы с ней не настолько…
Будто я не знаю, что Морковке надо сперва трепетно гулять под луной за ручку, потом стихи-цветы-свиданки в сени дерев, а потом поцелуи в щёчку.
Его Светлость перетекает в занудную свою ипостась и шёпотом разливается насчёт того, что отношения-де предполагают кучу граней, помимо этой самой, и это самое там совсем не самое главное, и Гриз для него в первую очередь личность, да и вообще…
Зеваю в рукав. Зря ляпнула про одну комнату. У Морковки и так весна впереди.
На горизонте небо становится беловатым, а в воздухе проклёвываются запахи дымка. И чуть-чуть сонного зелья. Грызи бахнула от души – аж сюда долетает. Сама она появляется через пару минут. Куртка-сумка-быстрый шаг-сердитая мина.
– Я знаю, что ты слышишь, – говорит ворчливо на ходу. – Вылезайте уже… заговорщики.
Даю пинка Морковке и вываливаюсь на дорогу сама. Руки у Грызи пустые, так что она не собирается шарахнуть по нам чем-нибудь этаким. Вроде бы.