Путь воина

Сушинский Богдан Иванович

Почувствовав, что теперь он предоставлен самому себе, мушкетер поначалу пришпорил коня, но, проскакав галопом небольшую ложбинку, вновь попридержал его, решив, что мчаться на виду у всего отряда к степенно, с нордической безучастностью поджидающей его баронессе как-то не очень…

— И все же, не теряйте времени, лейтенант! — издали подбодрил его де Морель.

Оглянувшись, мушкетер увидел, что виконт, хотя и держится позади, но все же отъехал от обоза и старается сопровождать его. Что ж, решил граф, даже во Франции лишняя шпага никогда не оказывается… лишней, а мы как-никак движемся землями полувраждебного нам правителя. Впрочем, в следующую

минуту мушкетер забыл и о лейтенанте де Мореле, и о капитане Стомвеле с его обозом. Проследив за тем, как братья Кобурги неспешно ретируются к подножию холма, он сорвал шляпу и, размахивая ею словно саблей, помчался было, к ожидавшей его женщине, но, устыдившись собственного восторга, тут же осадил коня.

В это же время оживилась Лили. С удивлением признав во всадниках Стомвеля и не обращая внимания на еще какого-то незнакомого ей офицера, она воспользовалась тем, что наперехват им бросились телохранители и, пройдя между капитанами, неспешно, с достоинством направила коня к д’Артаньяну. Как же много ей хотелось сказать сейчас этому мужчине! С какой ликующей страстью она могла бы броситься в его объятия. Какими лишними казались все те люди, которые окружали сейчас ее и мушкетера!.. Впрочем, пылкости воображения хватило только на то, чтобы подняться на вершину представавшей перед ней небольшой возвышенности, и тем самым вновь придать храбрости французу.

Внутренне мушкетер ожидал, что Лили не удержится и тоже помчится навстречу ему, и это была бы трогательная встреча на глазах у всех. И был удивлен, когда, ворвавшись на вершину возвышенности как на вражеский редут, он увидел, что женщина по-прежнему остается неподвижной, как изваяние. Ни один мускул на ее мраморно-белом нордическом лице не дрогнул; ни одна черточка, ни одно, пусть даже мимолетное, движение глаз не выдали ни радости, ни удивления.

Выслушивая сумбурные восторги лейтенанта, состоящие из бессвязных и только им двоим понятных выкриков: «Лили! Баронесса! Этот замок!.. Клянусь пером на шляпе гасконца!..», владелица Вайнцгардта внешне по-прежнему оставалась безучастной и к чувствам мушкетера, и к его ошалелости. Даже конь ее — рослый, ширококрупый «тевтонец», запрокинув голову, презрительно фыркал, не замечая ни тянущегося к нему вспененной мордой собрата, ни его всадника.

Лишь поставив коня так, чтобы, стремя к стремени, оказаться рядом д’Артаньяном, баронесса вдруг горделиво выпрямилась и, смерив мушкетера взглядом, преисполненным холодного величия, произнесла:

— Вы опять в наших владениях, граф? Рада видеть. Просто удивительно, как часто дороги некоторых французских рыцарей пролегают рядом с моим, удаленным от больших дорог замком!

Причем сказано это было таким убийственно безразличным тоном, словно между ними никогда не было ни преисполненных любви ночей, проведенных в замке, ни нескольких месяцев разлуки, во время которой произошел полный смертельной опасности и всевозможных приключений вояж в Польшу. И вообще свое «рада видеть» баронесса молвила так, словно надеялась лицезреть перед собой какого-то другого человека.

— Совершенно непостижимый случай, баронесса, — вежливо приподнял шляпу лейтенант королевских мушкетеров. — Видит бог, мы с капитаном Стомвелем всячески пытались обойти эти глухие, хотя и прекрасные, места, но обоз, баронесса, обоз… Такое впечатление, что судьба уже ведет его не по земным дорогам, а по небесным. Разве я не прав, виконт де Морель?

— Вы, как всегда, неистребимо правы, граф, — артистично вознес виконт руки к небесам. — Мы несколько

раз сбивались с пути, и господину мушкетеру едва удалось найти дорогу к вашему замку. Хотя раньше уверял, что пройдет к нему через всю Германию с завязанными глазами.

— Вот что значит отправляться в путь с другом, который никогда не выдаст и не предаст, баронесса! — с грустной иронией заключил мушкетер.

— Виконт всего лишь хотел убедить вас, что вы зря так долго противились судьбе, — с едва заметной улыбкой молвила Лили. — Небесам такие интриги не нравятся.

— Вы слышали, виконт, что баронесса сказала относительно интриг? — проворчал д’Артаньян, прикидывая, на какое время лучше всего назначить дуэль, чтобы сразиться еще до того, как они войдут в замок или же после того, как германцы предложат оставить его? И в конечном итоге решил, что лучше после…

* * *

Сойдя с коня, лейтенант приблизился к всаднице и одной рукой чувственно провел по ее ботфорту, второй притронулся к затянутым в кожаную перчатку пальцам.

— Мне уже не верилось, что я когда-нибудь увижу вас, баронесса.

— Ах, не верилось?! — удивленно взметнулись к увитому золотистыми локонами лбу изогнутые брови Лили. — Как это понимать, граф?

— Наш вояж в Польшу оказался, как никогда, опасным, так что я мог и не вернуться.

— Вы не могли не вернуться, лейтенант, — решительно повела головой Лили. — Это было бы непростительно.

— То есть я имел в виду… — смущенно объяснил мушкетер, — что в одном из сражений я мог бы погибнуть.

— Это еще не основание для того, чтобы не навещать Вайнцгардт. — В устах любой другой женщины слова ее, возможно, прозвучали бы в виде банальной шутки, однако Лили произнесла их с такой мрачной серьезностью, что ни у кого, кто слышал бы ее сейчас, не возникло бы ни капли сомнения в том, что действительно «не основание…». — И потом, погибнуть, прежде чем повидаться со мной?! Какое непозволительное легкомыслие! Как же вы меня, граф, разочаровали!

Не прислушиваясь более к ее словам, потянулся к Лили руками, намереваясь снять с седла. И было мгновение, когда баронесса почти интуитивно подалась к нему, но, метнув взгляд в сторону медленно проходившего неподалеку обоза, все сопровождение которого любовалось их трогательной встречей, богобоязненно отпрянула и, вновь проникнувшись надлежащей баронессе фон Вайнцгардт надменностью, едва слышно молвила:

— И не пытайтесь превращать этот холм в жертвенник моей… моего ожидания, — так и не решилась произнести слово, которое неминуемо должно было сорваться с выразительно очерченных, чувственных губ ее. — Не рассчитывайте, что после каждого вашего исчезновения я стану месяцами высматривать вас с его вершины.

— Да? Жаль. А мне уже почудилось в этой встрече на холме нечто ритуальное. В ней и в самом деле есть нечто такое… Кстати, у него существует название?

— По-моему, нет.

— Так не должно быть, — решительно молвил мушкетер, легко взбираясь в седло. — «Холм Невернувшегося Рыцаря» — как вам такое наименование? Интригующее, не правда ли?

— «Холм Невернувшегося Рыцаря» — с задумчивой грустью повторила фон Вайнцгардт. — Отныне я так и прикажу называть его. Загадочно и мистично. В конечном итоге все в этом мире должно иметь свое имя. Взгляните вон туда, — указала баронесса кончиком хлыста на возвышавшуюся на прибрежном уступе белокаменную башню. На синевато-багряном полотне поднебесья она восставала мощной и в то же время грациозной, как предрассветное видение.