Путь
Шрифт:
— При каком ещё, интересно, условии? — насторожился Доктор.
— Таком, — чуть замялась Бо. — Мы принимаем Юсуфа в бригаду.
— Юсуф входит к нам в бригаду? — изумился Саша. — С хера ли?!
— Потому что я так с ним договорилась, — убеждала Доктора она.
— Чем же он будет заниматься, это твой Юсуф? В защиту пойдёт?
— В какую защиту? Угомонись, Отелло. На Двор хочу его послать.
— На Двор, значит? И что он будет делать? А почему, кстати, туда?
— Мне кажется, что именно там Юсуф будет лучше всего работать.
— Погоди, погоди. Послушай меня,
Бо как-то иначе взглянула на Доктора, то ли с хитростью, то ли с уважением. Задумалась. Поиграла желваками. Окинула взором Сашу и произнесла:
— Хорошо, Саш. Я согласна, — она покивала головой. — Знаешь, такое выражение есть, типа, почему меняются названия министерств? Потому что несколько человек делят кабинеты. Так вот, я бы не хотела с тобой ничего делить, я бы хотела только умножать, Саша. Только умножать, — влажно дрогнувшим голосом произнесла она.
Он приобнял её. Крепко. И так они стояли, пока огненный шар не коснулся линии горизонта. У Доктора от этого вида возникла ассоциация с горизонтом планирования, а у Бо — с горизонтом событий.
— Кстати, я бы ещё вот что хотел умножить! — перевёл он тему разговора. — Мне бы не помешало знаний набраться в управлении делами полиса, а то я не понимаю даже, за что хвататься в первую очередь…
— Чтобы научиться, нужно, прежде всего, учиться. А жизнь сама тебя натаскает. И на деньги. И на власть. И на знания…
— Да я вообще про другое, — отмахнулся он, повысив голос. — Я тебя про конкретную технологию спрашиваю, а не про какую-то абстрактную философию. Мне твои обобщённые фразы не нужны.
— Ну, так и не спрашивай тогда ни о чём, раз такой умный! — вдруг взвилась она и, на что-то обидевшись, пошагала по тропе к выходу.
— Бо, малака, да что с тобой сегодня такое?! — вслед ей свирепо воскликнул он. Она не ответила. Короче говоря, до мобиля они шли молча. Но когда сели в салон, и Бо захлопнула дверь, она повернулась к Саше, виновато улыбнулась, протянув ему загнутый крючком мизинчик правой руки:
— Мой дед говорил, что не надо воевать с русскими — с ними лучше всего дружить. А мы же с тобой русские люди? Ты русский, Саня? — двигатель тихонько загудел, и они медленно-медленно поехали.
— Русский, я русский, конечно.
— Вот и давай тогда тем более дружить. Не знаешь, как? Правда? Смотри, это просто. Сделай так же мизинец. Согни. Да, вот так, и опс, зацепляемся ими, ага. Давай: мирись, мирись, больше не дерись, если будешь драться, я буду кусаться, а кусаться не при чём, буду драться кирпичом, а кирпич ломается — дружба начинается. Всё, помирились, — засмеялась она и, притянув к себе, поцеловала его в щёку,
— Странные у нас традиции, — тоже, как истинный грек, успел он чмокнуть её в ответ. — Кстати, давно хотел кого-нибудь спросить, а почему есть англичанин, немец, китаец, американец, но все они отвечают на вопрос — «ты кто?», и только русский отвечает на вопрос — «ты какой?». Почему так?
Бо пожала плечами и закрутила волосы в кольцо.
— Как, почему? Потому что русский — это не национальность, это, как бы тебе сказать, это состояние души, — нашлась она. — Ты можешь быть татарином или башкиром, украинцем или белорусом, помором или казаком, сибиряком или кавказцем, да хоть македонцем или португальцем, какая разница? У тебя мать из Греции, мои родители из Словении, а мы с тобой русские.
— То есть ты гордишься быть русской? — он приподнял брови.
— А почему бы и нет? Раньше русские выигрывали войны, спасая десятки стран от захватчиков, потом сохранили миллионы жизней, приютив у себя «потопчан» со всего мира, сейчас русскими считает себя большая часть жителей полисов, причём всех полисов: и наших, и сибирских, и европейских. — Бо даже встрепенулась. — Мне, кстати, очень понравилось, что немцы с австрийцами сделали на Алтае — даже Фракийскому Берегу с его сервисом форы даст, какая там красота!
— А на Байкале?!
— Да, там тоже сильные полисы. Хорошо живут.
— Мне кажется, если бы и наши люди перестали себя обманывать, то мы бы зажили счастливей.
— Да, Лизка тоже так говорит.
— Кстати, давно хотел спросить. А откуда ты знаешь Луизу?
— Как откуда? Она ж у нас в «божедомке» преподавала. Совсем молоденькая, только после высшего ликея, скромная мулаточка такая — совсем не похожа на себя нынешнюю. Мы там с ней подругами стали, хоть и разница в годах приличная. Долго дружили, а потом уже как-то с годами растерялись: и некогда стало, и у всех своя жизнь. А тут вдруг снова сошлись — хмыкнула Бо.
— Вы, кстати, с ней чем-то похожи, — покивал Доктор.
— Мы? Похожи? — удивилась девушка. — Да мы больше различаемся, поверь мне на слово.
— И чем же?
— Много чем. Привычками, темпераментом — она такая кипишная, а я с детства флегма. Но, наверное, главное, — задумалась она, — тем, что я всегда планировала, а она предсказывала.
— То есть? — не понял Саша.
— Понимаешь, есть у неё такой дар, — неопределённо пожала печами Бо, — она хорошо чувствует людей. Вот поэтому, наверное, Аттал за неё и держится, — объехала она кочку, выезжая на шоссе. — Да не наверное, а точно.
— А ты, значит, всегда планируешь наперёд?
— Да, как-то так сложилось — я всегда думаю, что будет дальше — через год, например. Так мне проще: когда я понимаю конечную точку, то мне легко составить путь.
— Так значит, я прав, когда говорю, что вы с Луи похожи, — довольным тоном произнёс Саша.
— Не поняла тебя, почему это?
— Потому что префронтальная кора головного мозга как раз таки и отвечает за предсказывание — это раз, и за планирование — это два. Вот почему мне сразу пришло в голову, что вы напоминаете друг друга.