Путешественница. Книга 1. Лабиринты судьбы
Шрифт:
– Наверху есть. Минутку.
Он пошарил под стойкой, где находился ящик, достал оттуда табличку и повесил ее снаружи на дверь. Надпись гласила «Вышел». Затем он запер дверь.
– Пойдешь наверх в мою обитель? – Он согнул руку как галантный кавалер и блеснул лукавым глазом. – Если не боишься безнравственного паписта в моем лице.
– Могу и пойти. – Я была почти пьяна от счастья видеть его и принимать участие в забавах влюбленных, на ходу выдумывая их. – Ты вроде как мой муж.
Наверху, куда пригласил меня Джейми, было две комнаты; посередине была лестничная
Комната же, где жил Джейми, напротив, содержала в себе минимум предметов и в этом смысле походила на жилище инока. Комод, умывальник, стул, неширокая койка да подсвечник на комоде, только и всего. Завидев кровать и оценив ее – она была очень узкой, – я утешилась: кровать выглядела как походная, двое людей не уместились бы на ней.
Да, комната была монашеской, холостяцкой, ничто не указывало на то, что здесь жила или, по крайней мере, бывала женщина. Значит, Джейми жил здесь один. У меня отлегло от сердца: можно было не переживать, что он живет с женщиной. На это указывало и содержание импровизированной вешалки, устроенной за занавеской. Там были только мужские вещи: рубашки, камзол, серый длинный жилет и запасные штаны, которые он рассчитывал здесь найти.
Джейми одевался, встав ко мне спиной. По тому, как он горбился, было заметно, что он растерян и слегка смущен, хотя сам позвал меня сюда. Человек, бывший моим мужем, стоял ко мне спиной, стесняясь того, что я вижу его без штанов. Я не обижалась, потому как понимала, что он не ожидал увидеть меня настоящую, да и я, как ни готовилась, все равно была удивлена видеть его. Кроме того, я тоже чувствовала робость и неловкость и не знала, как вести себя, видя его без штанов, что говорить – было ясно, что скоро придется приступить к разговору. Справившись с одеждой, Джейми повернулся. Он все еще был красен от недавнего смеха. Думаю, я выглядела так же.
– Клэр, я так рад тому, что ты здесь. Мне казалось, что это невозможно… никогда…
Он дернул могучим плечом и вперил в меня взгляд.
– Малютка?
Этим единственным словом он выразил все, что накопилось в его душе за эти годы. Задав этот простой вопрос, он отчаянно надеялся услышать, что все в порядке, отчаянно боялся услышать обратное и так же отчаянно пытался скрыть от меня эти чувства.
Ответом ему была моя загадочная улыбка и приглашающий жест.
– Иди ко мне.
Собираясь предпринять это рискованное путешествие, я тщательно продумывала, что взять с собой в дорогу и что удастся пронести сквозь камни, не вызвав подозрений у шотландцев восемнадцатого века. В прошлый раз меня справедливо обвинили в колдовстве, найдя при мне вещи, каких в то время не было ни у кого на земном шаре. В этот раз следовало
Я села на узкую койку, приглашая Джейми сесть рядом. В кармане у меня лежал пакетик, тщательно запакованный в специальную водонепроницаемую бумагу. Я привезла его из Бостона в Эдинбург сквозь столетия.
– Держи.
Я вручила ему содержимое конверта – фотографии маленькой Брианны. Джейми взял их очень осторожно, не зная, что это, для чего предназначено и что с ним следует сделать. Он протянул мне сложенные ладони, и я вложила карточки туда. Таким образом получилась как бы живая рамка, в которую отец заключил фотографии дочери. На первой карточке Брианна была совсем малюткой: она держала ручки поверх одеяльца, закрыв косые глазки, и спала, раскрыв губки, усталая от навалившегося на нее нового, незнакомого мира.
Джейми реагировал своеобразно, но понятно: он прижал руки к груди, не выпуская фотографий, а на его лице был написан благоговейный ужас. В целом он выглядел так, словно в него выпустили стрелу из арбалета и он, удивляясь, смотрит, как из тела вытекает кровь.
– Твоя дочурка прислала тебе эти вещи. – Я повернула лицо Джейми к себе и подарила ему поцелуй.
Это вывело его из транса.
– Это… она… – сипел он, волнуясь и спеша расспросить все. – Моя дочь. Она. Она знает?..
– Да, знает. Смотри дальше.
Он держал в рамочке из ладоней карточки, и я сняла верхнюю, открывая другие, чтобы можно было смотреть поочередно, – своего рода диафильм. Эта фотография представляла девочку, которой исполнился год, подтверждением чему служил торт, изображенный тут же. Брианна вымазалась в глазури, поедая его, и сидела над остатками, улыбаясь на все четыре зуба и размахивая над головой игрушечным зайцем.
Джейми издал слабый, неясный по содержанию звук и выронил фотографии. Подняв их, я стала давать ему их поочередно.
Два года. Зима. Брианна основательно поправилась по сравнению с первым годом жизни, и на ее пухлых щечках играл румянец от мороза.
Когда Брианне исполнилось четыре, мы заказали профессиональный снимок. Она сидит нога на ногу и горделиво улыбается, сознавая свою привлекательность.
Вот и первая коробочка для завтраков – это уже в пять лет. Дочь ждет автобус, чтобы ехать в детский сад.
– Подумать только, она хотела ехать туда сама! Она до сих пор такая же, ее невозможно запугать.
Я старательно объясняла Джейми как можно подробнее, чтобы он понял, что означают те или иные реалии, о которых он ничего не знает. Но его больше интересовала дочь, чем мои толки. Он хватался за новую карточку и бросал старую, которую я бережно подбирала.
– Бог мой! – Джейми увидел фотографию, где десятилетняя Бри обнимает Смоуки – нашего ньюфаундленда.
Эта фотография была сделана в цвете. На ней можно было видеть, как черная шерсть собаки оттеняет медные волосы девочки.
От волнения Джейми не мог ничего держать и дальше смотрел из моих рук.