Путешествие Чандры
Шрифт:
– Но, Чандра, я учу таким вещам, какие в твоём счастливом прекрасном мире считаются страшными и отвратительными, – усмехнулся Даттатрея. – И даже нечистыми. Вы, дэвы, ужасно боитесь соприкоснуться с чем-то неприятным для вас.
– Я не знаю, как ещё мне выбраться отсюда! Помогите, мы же братья! Я не могу находиться в Яма-локе долго, я здесь с ума сойду!
– У отречённого нет братьев и иных родственников, – строго оборвал причитания Чандры Даттатрея. – Но, если ты так хочешь, я помогу тебе. Однако должен предупредить: возьму с тебя серьёзную дакшину – плату за обучение. И буду учить своими методами,
– Я… – Чандра задумался – условия были тяжёлыми, но оставаться в темноте, теряя свет, а вместе с ним – и силы, и всё больше погружаться в болезненные воспоминания было выше сил дэва. – Согласен, согласен я!
– Хорошо, – подозрительно покладисто согласился Даттатрея. – Научу, как выбраться из царства Ямараджа. Первое – раз не плакать ты не можешь, хотя бы принеси пользу своими слезами. Они вызваны всего лишь жалостью к себе, но свет всё равно в них есть. Потому плачь сколько хочешь, пока не надоест – только собери всё наплаканное в сосуд. Вот, например, этот, – и агхори указал Чандре на нечто, в чём дэв с ужасом опознал перевёрнутый человеческий череп.
– Но это же… человеческие кости, – Чандра содрогнулся. – Они нечисты, и я не могу этого коснуться!
– Не выполнишь моё приказание – прокляну тебя остаться навсегда здесь, – холодно заявил Даттатрея. – Мне нужно идти по делам, когда вернусь – чтобы этот костяной сосуд был полон твоими слезами.
С этими словами агхори оставил дэва наедине с черепом, если не считать оленя.
– Если я коснусь этого… этой штуки… – Чандра никак не мог заставить себя назвать череп – черепом, даже в обращении к оленю. – То как бы не стать нечистым. А нечистые, дружок олень, не допускаются к жертвоприношениям ягьям, к пуджам тоже не допускаются. Нечистый не может служить божеству, а как я, дэв, не служа своему Махадэву, буду исполнять свои обязанности? Ох, Махадэв, что же мне делать, как найти ответ…
Чандра, не выдержав, уронил ещё несколько светящихся слезинок напрасно – упав на каменный пол Яма-локи, они тут же перестали светиться, как будто бы камень выпил весь их свет.
– Махадэв… – прошептал дэв, складывая ладони и погружаясь в воспоминания.
– Что это на вас, такое белое?
– Пепел с мест кремаций, сынок.
– Это пепел мертвецов?
– Да, Сома. Можешь сказать, это пепел богатых и известных людей, или нищих изгоев, праведников или грешников?
– Нет никакой разницы – пепел одинаковый, Махадэв!
– Верно, Сома. В этой форме материи – в пепле – нет различий, всё – одно. Нет чистого и нечистого, малыш. Но не вздумай под этим предлогом избегать мытья рук! – покрытый пеплом отшельник погрозил Соме пальцем.
– И не думал, – заверил малыш, хитро сощурив глаза. – А это что такое вы на себе носите?
– Человеческие кости, Сома, – череп и другие кости. Внутри тебя всё это тоже есть,
– А зачем вы их носите, Махадэв? Кости людей обычно стараются спрятать – на поле кремаций, или в земле, или в воде – в священных реках…
– Верно. Я же ношу их в знак того, что для меня нет различий в природе – я принимаю всё, все формы, какие она производит. В этих костях – выражение моего почтения к Ади Шакти, к Пракрити, придающей форму всем вещам этого мира. Люди пренебрегают вещами, которые считают неприятными, избегают напоминаний о смертной, материальной природе их тел. Я напоминаю им об этом. И о конечном этапе существования – о смерти. Даже боги не бессмертны, Сома, они существуют лишь до конца этого мира.
– А кем был этот человек или демон? Можно, я дотронусь до черепа?
– До этого черепа – не нужно, Сома. Ты, конечно, узнаешь, кем был этот человек при жизни, но всё это – лишь тени. Дух больше не оживляет тело, потому всё, что помнит материя – это материальную жизнь. Этот череп помнит такое, что тебе, в таком нежном возрасте, знать ещё рано. Но, если ты так хочешь трогать черепа – давай зайдём на поле кремаций, там я найду тебе какой-нибудь приличный череп для изучения материальной стороны жизни.
Чандра невольно улыбнулся, вспомнив этот разговор и те времена, когда Сома пребывал в состоянии постоянного счастья и не знал ничего другого.
– Нет различий между чистым и нечистым… – прошептал он и посмотрел в сторону черепа – хоть было совершенно темно, видел дэв его отчётливо. – Интересно, кому же принадлежал этот костяной сосуд?..
Чандра протянул руку к черепу, затем отдёрнул, и так несколько раз. Несмотря на воспоминания о Махадэве, он всё ещё не мог решиться коснуться человеческих костей. Вдруг вокруг черепа как будто бы возникла дымка, а из неё соткался силуэт женщины.
– Чандра, мой Месяц, это же я, Сати! Сати многих перерождений перед тобой! Помнишь, как мы встретились там, на берегу океана, как строили песчаный лингам, как молились Махадэву? Неужели ты брезгуешь дотронуться до того, что от меня осталось в этой материи?
– Матушка Сати! – задохнулся Чандра. – Вы оказываете мне честь, позволяя дотронуться до головы – вместилище речи и разума, а не только до стоп!
Слёзы быстрыми ручейками хлынули из глаз дэва, но упали они уже не на пол, а в череп, ставший сосудом. Чандра обнял его и зарыдал от души – теперь он мог позволить себе не сдерживаться.
Карта позволила зрителям в Сурья-локе увидеть те видения, голоса прошлого, которые сейчас вновь переживал лунный дэв. Эти воспоминания явились так ярко, как будто бы не прошло многих лет, будто бы всё это происходит прямо сейчас.
– Ваш сын, несомненно, обладает уникальным даром, – Индра, уже в короне дэвраджа, весьма благосклонно принимал мудреца Атри в своём роскошном дворце. – Сома – это поистине живительный напиток, придающий бодрость и веселье, развеивающий все печали, придающий сил. Только благодаря ему я смог победить Вритрасура, что привело меня на этот трон. Но до сих пор я ни разу не видел вашего сына, Атри Муни. Зачем вы прячете его в лесу, вдали от людей и от дэвов?