Путешествие Чандры
Шрифт:
Вокруг Чандры сразу же образовалось пустое пространство – никто не хотел приближаться к проклятому, опасаясь, что несчастье перекинется и на него, как будто бы проклятье было заразным. Все друзья дэва, которым он придавал сил и вдохновлял на подвиги, оставили его в эту минуту.
– Что вы сделали с нашим сыном? – Атри Муни кипел от ярости, а Анасуйя старалась сдержать слёзы, прижимая к себе своего сыночка, который плакал, обнимая маму. – Мы отдали вам Сому с любовью, почему вы не позаботились о нём, дэвы?
Воспоминания показали уже не зал собраний, а комнату
– Бхригу Муни не может взять назад своё проклятье, – горько продолжил мудрец. – Мы забираем Чандру домой, в наш ашрам. А вы… даже и не говорите ничего. Слишком много сомы делает дэвов слишком беспечными и надменными. Я изменяю условия получения сома-расы, о дэвы. Я не отниму её совсем – так обидеть сына я не могу. Но отныне сома будет соком в растениях, и добывать её придётся с трудом. Значит, получать вы её будете не в таких количествах. Пойдём, Анасуйя, пойдём, Чандра, сынок. Теперь мы снова будем заботиться о тебе.
Никто не проронил ни слова, когда Чандра с трудом, поддерживаемый своей матерью, покинул небесные локи.
– Какой ужас, – нарушила тишину Дхамини, выразив общие чувства зрителей в Сурья-локе.
– Да, это было весьма… впечатляющим, – пробормотал Сурья неловко. – Гнев мудреца поистине разрушителен.
– И ещё более разрушительно общество, следуя привычкам и негласным правилам которого, человек портится, – сурово отчеканил Шани и посмотрел на собравшихся. – Общество, в котором достичь успеха можно только совершая грешные поступки, – безнравственно. Личность человека проверяется по его силе в сложных обстоятельствах, но суть общества проявляется в самых слабых его членах. Чандра очень чувствительный к влияниям, по нему можно судить о том, что на самом деле ценится в обществе.
– Ты осуждаешь, Шани? – тут же вскинулся Индра, да и Сурья нахмурился, услышав упрёк.
– Нет, дэврадж. Я говорю правду, чтобы вы сами смогли сделать выводы, – и Шани вновь отвернулся к карте.
Все молчали, думая о том, чему от них можно научиться, если смотреть беспристрастно. Сурья-дэв думал о том, как проклял невинного младенца и обрёк его на жизнь без солнечного света, дэви Чхая – о том, как прокляла собственного сына из-за того, что он не мог нарушить свой долг, дэв Вишвакарма – о том, как долго молчал, не протестуя против зла, считая себя беспомощным… О чём думал Индра-дэв – неведомо, но и он призадумался.
– Чандра, не спи! – лунный дэв вздрогнул и пришёл в себя от окрика агхори. – Здесь тебе нельзя спать – иначе никогда не сможешь проснуться. Всё выплакал? Молодец, заполнил весь костяной кувшин.
Чандра глянул – правда, череп был до краёв полон таинственно мерцающей лунным светом жидкостью. Горечь, испытанная им с невероятной силой по поводу давно прошедших событий, вышла слезами и лишила сил – дэву сейчас безумно хотелось спать.
– С первым заданием ты справился, теперь для тебя есть второе, – бодро продолжил Даттатрея. – Ты же хочешь выбраться отсюда?
Чандра вяло кивнул.
– Тогда
Агхори быстро прошептал мантру. Чандра невольно вскрикнул: путы, наложенные Ямараджем, ослабли, однако их разрушение причинило дэву боль.
– Но куда идти тебе? По царству Смерти ты будешь блуждать, пока не упадёшь. Я сделаю тебе дорогу, по которой ты быстро доберёшься до центра лабиринта Ямы – там я буду тебя ждать.
Даттатрея взмахнул своим посохом с привязанным к нему человеческим черепом и прошептал какую-то мантру. Череп зажёг свои глазницы ярким огнём, прочертившим на полу огненную дорожку.
– Вот теперь ты можешь идти – по этой тропе из огня и углей, – почти весело заявил Даттатрея. Чандра в ужасе уставился на тропу.
– Но как же мне идти по такому жару? – вопросил он.
– Ногами, – безжалостно бросил агхори. – И без обуви – вмиг сгорит. Слёзы свои возьми – пригодятся. Береги эту влагу, здесь это такое сокровище, что ты и не представляешь! Да, олень твой идти по такой дороге не сможет – оставишь его здесь.
– Нет-нет, пожалуйста! Этот олень никогда не бросал меня, как же я теперь оставлю его в царстве Смерти? – взмолился Чандра.
– Ну, так и быть, – снизошёл агхори. – Руки у тебя заняты сосудом, потому положу оленя тебе на плечи – будешь нести и его.
С этими словами Даттатрея схватил оленя и пристроил его на плечи дэва, который только охнуть успел.
– С тропы не сходи ни в коем случае, слёзы береги. Встретимся позже, – агхори исчез во мраке, а Чандра воззрился на тропу, не решаясь ступить на этот путь.
– О, Махадэв, о, матушка Парвати, что же делать? – простонал лунный дэв. – Дружок олень, ты лежи смирно, не шевелись. Как можно пройти по углям и не сгореть?
Повздыхав и пожаловавшись на судьбу, Чандра почувствовал, что его снова клонит в сон, от которого здесь не просыпаются, а оковы на ногах становятся чуть плотнее. Осознав, что время работает против него, дэв снял обувь, и, прижав к груди череп слёз, шагнул на огненную дорожку.
– Мамочка! – вокруг дэва взметнулось пламя, и он зажмурился, ожидая, что боль станет совершенно невыносимой. Но тут же вокруг него соткался почти невидимый женский силуэт, и пламя поутихло.
– Я верю в тебя, сынок, – шепнул на ухо Чандре знакомый голос. – Иди!
Осторожно, мелкими шажками, дэв побрел по раскалённым углям – и, хотя они жглись, как и положено углям, всё-таки это можно было вытерпеть.
Дорога петляла, на одном повороте Чандра пошатнулся и, чтобы не упасть, ухватился за стену. Тут же стена стала как будто прозрачной, и за стеклом дэв увидел сцену, которая вновь заставила его пережить прошлое с прежней силой.
«Ты впервые заставил Солнце опустить от стыда глаза!» Сурья-дэв, разгневанный и скрывающий за гневом боль от того, что поступил неправильно и причинил боль своим близким, да и многим невинным существам. Ведь когда он решил доказать, что Сурья – самый важный дэв и без его света мироздание погибнет, и не взошёл, начались большие разрушения. Он вынуждал свою юную дочь Ями выйти замуж за того, кто ей не нравился и её не уважал, – за Чандра-дэва.