Путешествие гнева
Шрифт:
— Поймите, — с должным терпением пояснил он, — латосас просто оказывают нам услугу. Мы взываем к могущественному покровителю, тот, в свою очередь, откликается на наши молитвы и дарует нам возможность прибегнуть к помощи его пернатых слуг. Но если мы задержим их больше, чем нужно, Калуку может разгневаться. Поэтому только один раз в своей жизни латосас несут письмо в далекие страны и, если того требуют условия сделки, возвращаются обратно. В знак признательности они получают от нас серебряное кольцо, и мы обязуемся никогда больше не обращаться к ним
— По-моему, он слегка того, — не дослушав проводника до конца, шепнул мне Пирс.
Я не мог с ним не согласиться.
На материке никогда с таким трепетом не относились к птицам. Конечно, их не истребляли почем зря, но и не ставили в один ряд с великим Икаром. Хотя, по слухам, некоторые механикусы, пытаясь выведать у пернатых секрет свободного полета, усыновляли целые стаи голубей, изучая их особенности. На подобные чудачества все смотрели сквозь пальцы — среди представителей Цеха Изобретателей мало кого можно было назвать нормальным.
Следующий этаж башни растворился в полумраке тусклого света. Сотни свечей будто прорастали сквозь деревянные столешницы огромных рабочих мест, где трудились повторятели. Со всей скрупулезностью они копировали строчки из оригинального письма на свежий лист бумаги. Букву за буквой, слово за словом.
Щурясь, они внимательно изучали все завитушки, наклоны и угловатости почерка. Взмах — и письмо получало великолепную копию, а иногда две, три — столько, сколько прикажет хозяин «Башни на краю».
Сложный механизм работал как часы и не останавливался ни на минуту. Когда один из повторятелей уставал, он поднимал руку и на его место вставал новый. Письма ложились на поднос ровными стопками: оригинал — слева, копия — справа.
— Зачем они это делают? — устало спросил рулевой.
— На случай, если послание не сможет достигнуть адресата, — без особого интереса ответил проводник.
— Хотите сказать, что птицы не всегда добираются до цели? — вопрос сам сорвался с моих губ.
— Это довольно частое явление, — кивнул островитянин и, уставившись на наши удивленные лица, поспешил продолжить: — Понимаете, жизнь латосас коротка. В лучшем случае это один небесный оборот. Но зачастую они сгорают гораздо чаще.
— Вы хотели сказать — умирают?
— Нет, — нахмурившись, проводник явно обиделся моей смелой догадке. — Слуги покровителя бессмертны. Закончив свой короткий земной век, они вспыхивают в буквальном смысле этого слова. И тогда пепел тех грехов, что латосас забрали у нас, превращается в прах, а очищающий дым их душ возносится ввысь.
Закончив говорить, он заметно погрустнел и не произнес больше ни слова. Но на меня его рассказ произвел должное впечатление. Здесь, в мире, лишенном машинерий, любая работа выполнялась с таким усердием, что «Пышка» виртуоза Босвела и другие изобретения показались мне сущей бессмысленностью.
И в ту же минуту мне стало жалко этих голосящих крох.
— Одного не могу взять в толк, — уперев руки в бока, фыркнул Пирс. — Какого руйя здесь забыл наш капитан?!
— О,
Только новость отнюдь не успокоила рулевого, а, напротив, заставила нахмуриться.
— Вы, видно, тронулись головой! Чтобы капитан строчил послания, словно слезливая дуреха… Да еще платил за это деньги… Не поверю ни за что на свете.
— И все же придется, — без тени сомнения заявил проводник. — Прошу за мной. Сейчас вы сами все увидите.
Бескрайний океан хлестал соленым кнутом прибрежные скалы, шипя и плюясь от злости. Он гнал свое нескончаемое воинство на отчаянный приступ серой твердыни волну за волной. И, не в силах победить неуступчивого противника, лишь сглаживал его острые грани. Только в узком глазке подзорной трубы не было видно и десятой части всей этой прелести, поскольку взор смотрящего вдаль капитана был направлен в небеса. Он ждал последнего, девятнадцатого по счету, посланника.
— Тэр, — нерешительно произнес Пирс.
Райдер поднял левую руку, замер. Труба медленно опустилась вниз, и на нас нацелился отрешенный взгляд человека, лишенного последней, самой призрачной надежды.
— Я привел ваших гостей, — совершил привычный ритуал приветствия проводник.
— Благодарю Бао-Лога.
— У вас будут какие-нибудь распоряжения?
— Не сейчас.
Островитянин все понял с полуслова и уже через секунду бесшумно исчез за массивной дверью.
— Капитан, ваше распоряжение исполнено, — по-военному отчеканил рулевой.
Я облегченно выдохнул. В обществе капитана я чувствовал себя намного спокойней, нежели под неусыпным оком Пирса.
— Благодарю. Я знал, на тебя можно положиться, — устало произнес Райдер и обессиленно повалился в глубокое кресло.
Еще никогда я не видел капитана таким беспомощным.
— Рад стараться!
Заметив слабость одноногого, рулевой не спешил предлагать свою помощь. Даже в свободных землях существовали незыблемые правила поведения в присутствии благородного тэра. Именно они запрещали воздушным странникам оказывать своему капитану излишнюю заботу. Поскольку бессилие летунов начиналось с бессилия их лидера и главной задачей каждого члена корабля было не выносить это самое бессилие на всеобщее обозрение.
Безусловно, я тоже знал данный постулат и поступил так, как подобало поступить настоящему летуну. Опустив взор, я дождался, пока капитан немного придет в себя и продолжит разговор.
— Сти, присядь рядом, — Райдер указал на соседний с ним стул. — А ты, Пирс, возвращайся-ка на «Купер» и проследи, чтобы всем дали двойную порцию похлебки. Завтра мы отчаливаем.
Приставив к виску два пальца, рулевой отдал честь и направился к выходу. Всего на секунду он задержался у дверей. Сдвинул брови, немного подумал и, проглотив горькую пилюлю обиды, вышел вон. Только ни я, ни капитан не придали этому значения.