Путешествие гнева
Шрифт:
— Я не собираюсь упрашивааааааать! — на этот раз заговорил орк.
Стальной, слегка рокочущий голос, настроенный победить и не ждущий никаких компромиссов.
Только сыскарю так никто и не ответил. Ни знака, ни шороха. Тишина. Теперь я не сомневался, что остался один и рассчитывать мне абсолютно не на кого.
Стиснув зубы, я стер со лба пот, взвел курок и, резко привстав, приготовился стрелять. Только в кого? Сыскарь, что скрывался за старпомом, был недосягаем, а двое других прятались за мачтами, медленно изучая палубу. И в этот самый миг я посмотрел на Барибалу. Наши
Я прицелился. Закусил губу и…
Огромная лапища зажала мне рот. Я даже не попытался вырваться, потому что невероятная сила оттолкнула меня назад.
Надо мной навис циклоп.
«Молчи», — показал Луцлаф.
Я не возражал.
— Похоже, вы оказаааааались глупее, чем я думаааааал.
На этот раз голос орка прозвучал не так громко, но все так же уверенно. В его деле нельзя было полагаться на согласие противника. Всегда должен оставаться запасной вариант.
Я видел легкое замешательство орка, а затем он коротко рыкнул, и двое наемников, подчинившись его приказу, осторожно двинулись вперед.
— Когда я начну стрелять, прыгай и беги в город, — быстро объяснил циклоп. — Если повернешь направо и поднимешься вверх по улице, то чуть впереди увидишь двухэтажную гостиницу «Скалистый утес». Жди нас там. Все понял?
Я кивнул, покосился на затерявшиеся среди узких улочек Глааги ночные факелы и сразу вспомнил о кошмарных тварях, обитающих в полуразрушенных стенах. Луцлаф все понял без слов и поспешил меня успокоить:
— Не волнуйся, сегодня не их день, — и указал на полную луну, повисшую над горами, словно огромное око неведомого покровителя Калуку.
Долгое ожидание резко оборвалось чередой коротких, стремительных событий. Четко выполняя команды, я произвел один-единственный выстрел. Пуля ударила в деревянную крышу трюма, заставив сыскаря, стоявшего за спиной старпома, лишь на секунду потерять контроль над ситуацией. Барибале вполне хватило одного короткого мгновения. Ударив орка затылком, он выскользнул из захвата и, развернувшись, впился тому в шею. Растерянный сыскарь выронил кинжал и попытался издать боевой рык, но сил на это уже не осталось. Я был поражен до глубины души — старпом оказался истинным виталлингом — существом, в котором уживались человеческая и животная сущность.
Далее прогремели еще два выстрела — на этот раз атаковали Райдер и Луцлаф. Только, в отличие от меня, они не собирались проводить отвлекающий маневр, а целились в двух оставшихся орков.
— Беги! — подал сигнал циклоп.
Бросив ружье, я рванул.
Ветер обжигал мое лицо, будто старался остановить этот спасительный забег, но у него ничего не вышло. Практически за минуту я преодолел поле. Массивные тени дирижаблей и небесных кораблей, образовав целые улицы, напомнили мне о Рифте и о том, как я спасался бегством от механических стражей. За спиной прозвучало еще два выстрела, заставивших меня остановиться.
Тяжело дыша, я обернулся, пытаясь разглядеть очертания «Купера», а увидел лишь пузатые баллоны и острые грани дирижаблей. Внезапно небо вспыхнуло, окрасившись в ярко-оранжевые
В те минуты, когда заканчивается страх, начинается неизбежность, которой невозможно противиться. И тогда остается только надеяться на могущество святого Икара, а еще на волю случая, способного в один момент все перевернуть с ног на голову.
Мне оставалось совсем немного — всего двадцать шагов, — и «Скалистый утес» распахнул бы передо мной свои двери, но в самый последний момент дорогу мне преградил высокий худощавый незнакомец. Полы его дорожного плаща легко развевались на ветру, словно воронье крыло.
Оторопев, я задрал голову. На меня из-под широкополой шляпы взирало почти обезьянье лицо с близко посаженными глазами, имевшее вместо носа некую выпуклость с двумя дырами-ноздрями. Подобное уродство я видел впервые, а вот силуэт его мне был хорошо знаком. В памяти мгновенно возник образ пограничного лагеря, а затем паб «Веселая подкова». Получалось, что этот уродец следовал за мной по пятам. Отступив, я попытался убежать, но твердая рука схватила мое запястье и крепко сжала его.
— Пора заканчивать, — раздался лишенный всяких эмоций голос.
В ночи блеснуло лезвие, которое, как мне показалось, росло прямо из руки незнакомца. Поддавшись панике, я попробовал вырваться, но не тут-то было. Рука застряла в цепких клещах. Отвратительное лицо напряглось и, вздрогнув, изобразило некое подобие улыбки — неживой, механической, словно я попал в плен к жестяному истукану. Только верить в то, что меня схватил заводной манипулятор, совершенно не хотелось. Слишком уж правильно, по-человечески двигался он.
Резкий удар не произвел никакого эффекта. Мой кулак угодил не в живот, а в пустое ведро, и глухой звук стал лишним тому подтверждением. Рука притянула меня еще ближе, и я почувствовал легкое дуновение смерти. Раньше я никогда не задумывался о подобных вещах, а вот сейчас, когда моя жизнь повисла на волоске, любая мелочь воспринималась как особый перст судьбы.
В кромешной тьме даже самый скудный свет становится ярче солнца: будь то свеча или луч электрического прожектора. В моем случае на помощь пришел огонь догорающего факела. Ночной незнакомец возник прямо за моей спиной, и его лицо резко озарилось в полумраке. Узкие глаза исчезли, растворившись на белесом лице, словно их не было совсем, и я отчетливо различил протяжные механические щелчки. Неуклюже закрутившись на месте, он попятился назад, позволив мне вырваться.