Путешествие Иеро
Шрифт:
Потребовались огромные усилия, чтобы провести громоздкое сооружение еще и с лорсом на борту, через жидкую грязь до открытой воды. Иеро стоял на корме с шестом в руках, Лучар расположилась на носу плота. Клоц лег посередине, он чувствовал себя неуверенно. При таком способе передвижения его сила и выносливость были бесполезны. Рядом с лорсом мохнатым клубком свернулся медведь.
Иеро навалился на шест и неуклюжее судно с разношерстным экипажем скользнуло в темноту.
8. ОПАСНОСТЬ
Громоздкий плот оказался еще более неуклюжим, чем предполагал Иеро. Раздвигая стебли водных растений, которыми заросла лагуна, очень медленно они продвигались вперед. Вначале Иеро рубил стебли мечом, затем крепко привязал меч к концу шеста кожаным ремнем. Теперь ему было удобнее резать водоросли и он больше не опасался, что какая-нибудь тварь схватит его за руку, когда он наклонится над краем плота.
— «Что-то плохое и опасное близко! — вдруг раздался в мозгу священника ментальный сигнал медведя. — Не человек, что-то совсем иное; оно думает и не думает одновременно».
Иеро оперся на свой шест, и то же сделала Лучар. Большой плот медленно плыл вперед, пока его экипаж вслушивался в ночные шорохи — обычным и ментальным чувствами одновременно. Но вокруг не было слышно ничего, ничего, кроме оглушительных воплей лягушек, которые делали обыкновенную речь почти невозможной.
«Оно идет, — передал Горм, — Оно быстрое, подобно движущейся рыбе. Слышу… нет, теперь не слышу ничего».
Священник знал, что медведь не мог допустить ошибку. Горм был очень чуток к любой опасности, и это уже несколько раз спасало путников. Если его ментальное чутье, превосходившее человеческое, определило нечто угрожающее, значит это создание было здесь, и от него не приходилось ждать ничего хорошего!
Думает и не думает одновременно! Сейчас некогда разбираться в странных словах медведя. Встревоженный и расстроенный неведомой опасностью, Иеро пристально вглядывался в темную неподвижную воду, в ближайшие развалины и заросли. Он мельком подумал, что огромные рога Клоца уже достаточно окрепли и представляют грозное оружие.
Но в бледном свете луны все вокруг было спокойно. Наконец, Иеро подал знак Лучар и снова опустил свой шест в мутную воду. Плот, направляемый людьми, двинулся в открытое пространство между двумя разрушенными зданиями.
Когда плот вошел в тень огромных стен, они встретились с неожиданным препятствием — плавающей на поверхности воды кучей гниющих стеблей. Иеро перебежал на нос и начал рубить растения мечом; Лучар помогала ему. К счастью, вода здесь была глубока, и они быстро справились с этой задачей.
Плот медленно двигался во мраке. Словно темные глаза ночи, смотрели на путников провалы окон и бреши в разрушенных зданиях. Один раз стая летучих мышей вырвалась из развалин и, судорожно трепеща крыльями, пронеслась над ними. Вода в провалах между строениями была черна и казалась бездонной. Иногда плот пересекал обширные открытые пространства, как полагал Иеро, здесь находились когда-то площади и парки древнего города.
Небо на востоке порозовело от первых лучей восходящего солнца. Иеро бросил взгляд вперед, на девушку, и оба одновременно улыбнулись. Они были утомлены и грязны, казалось, что каждый дюйм их тел искусан москитами. Но они были живы, здоровы и прошли значительное расстояние.
— Я не хочу плыть днем, — произнес Иеро, вытирая со лба пот. — Смотри,
Они находились в обширном, почти квадратном заливе, который был, очевидно, затопленной площадью. С трех сторон над их головами нависали огромные изуродованные каменные громады, испещренные проемами окон, дырами и трещинами. Длинные плети лиан и гибкие стебли кустарника оплетали развалины.
С четвертой стороны открывалось более обнадеживающее зрелище. Огромное здание, стоявшее здесь, рухнуло, судя по всему, не так давно под тяжестью прошедших лет. В результате его обломки образовали островок причудливых очертаний, высотой в несколько ярдов. Часть этого холма поросла кустарником, его ветви низко свисали к воде, обещая путникам надежное укрытие.
Вскоре плот был подведен к берегу, заваленному кучами листьев, мокрыми полусгнившими сучьями и бревнами. Путешественники — двуногие и четвероногие — стояли рядом друг с другом в ожидании восхода солнца. Настала пора обсудить кое-какие подробности этой ночи.
— «Горм, что за существо напугало тебя вечером?» — спросил Иеро.
— «Что-то новое, — передал медведь, пытаясь прикрыть лапами свой чувствительный нос от укусов москитов. — Оно быстрое, коварное, с плохими мыслями, полное ненависти к любому, кто не похож на него. Это не человек и не обычное животное, я знаю наверняка. Может быть, — медведь сделал паузу, размышляя, — оно немного похоже на лягушку, но оно думало!»
Пока собеседники переваривали его сообщение, Горм добавил: — «Я чувствовал только одно такое существо, и оно ушло прочь. Наверное, искать других таких же». Сделав это заявление, медведь прикрыл глаза и задремал.
— Нам придется поддерживать постоянное наблюдение, — сказал Иеро девушке. Он вытер испарину со лба грязной ладонью, засорив себе при этом один глаз. Лучар вытащила откуда-то клочок относительно чистой ткани, намочила его и промыла глаз священнику.
— Вот так, — заявила она с удовлетворением. — Держи свои грязные пальцы подальше от глаз. Что ты думаешь по поводу сообщения Горма? Мне кажется, у него просто разыгралось воображение. В таком месте кошмары могут посетить кого угодно, даже медведя. Она посмотрела на широкую поверхность воды перед ними. Даже теперь, под яркими лучами восходящего солнца, молчаливые обломки прошлого не представляли приятного для глаз зрелища.
— Он не вообразил эту тварь, — пробормотал священник, пытаясь не обращать внимания на грязную, но очаровательную физиономию девушки, оказавшуюся совсем рядом с его лицом.
— Тут кто-то есть, может быть — много таких тварей. Я не могу ничего принять ни в одном из ментальных каналов, но я чувствую мысли, текущие рядом со мной, понимаешь? Мы должны быть осторожны, очень осторожны! — «И удачливы чертовски, удачливы!» — добавил он про себя.
День, как и предыдущий, тянулся бесконечно. Солнце достигло зенита и начало медленно опускаться. В конце концов Лучар, как и оба четвероногих путешественника, заснула. Кроме гула насекомых, ничто не нарушало тишины. Даже птицы не носились больше над развалинами, а небо было голубым и безоблачным. Прослушивая все доступные ему ментальные каналы, священник не мог обнаружить никакого следа разумной мысли. Однако тяжелое, гнетущее предчувствие его не покидало. Иеро казалось, что под маской неподвижности и покоя скрывается какая-то лихорадочная, недоступная его чувствам деятельность…