Путешествие коммивояжера по продаже фаллоимитаторов
Шрифт:
Я написал это стихотворение вчера и посвятил его ей. Я хочу, чтобы все это услышали, особенно дураки и мастурбаторы, которым еще предстоит понять бескорыстную природу нашей любви:
Я ЛЮБЛЮ ТВОЮ ЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ ДУШУ,
И поэтому я умру за тебя.
И поэтому я принесу в жертву жаб и саламандр в твою честь и засуну топливные шланги себе в задницу,
Чтобы вместе мы могли заправиться на остановке
Сегодня вечером я буду укачивать тебя, детка,
—раскачай свой вечно любимый мир.
Я почувствую твои губы (горячие/гнилые)
Напротив моей несуществующей шахты
и войду в самое святое
и маслянистые отсеки.
В конце концов, никакое мясо не пройдет мимо моего языка, если только это не твое (сырое/вонючее) мясо,
и я больше ничего не буду есть -
лишь траву.
Гарольд прислонился к стене; Хелен Косилка удовлетворенно замурлыкала. До занятий любовью в комнате было тепло. Теперь здесь было так же холодно, как в морозилке внизу.
Прижигание ран не сильно помогло. Возможно, пришло время вытащить пакеты с кровью.
Прошли секунды. Некогда неподвижная комната начала плыть и качаться, когда его глаза заволокла темная бахрома. Он не хотел смотреть вниз и видеть красную лужу, растекающуюся под его бедрами. Пакеты с кровью действительно понадобятся, но они могут подождать, хотя бы минуту или две.
Рука Гарольда дрожала, когда он потянулся за пачкой сигарет и одноразовой зажигалкой, лежащими на столике возле него. Они казались далекими, и его рука казалась тяжелой, но он должен был дотянуться до них. У него не было выбора.
Акт любви был бы неполным без обычной кодировки.
Зомби в гостиной
Джим Андерсон сидел на диване в нижнем белье и носках, когда зомби проковылял с крыльца в гостиную.
Сначала он не придал этому особого значения. За последние восемь часов он многое повидал – картины, которые двигались, ковер, который рос, стены, которые дышали. Прошлые галлюцинации не были такими грандиозными, как эта, что было странно. Визуальные эффекты должны были достичь пика несколько часов назад.
Но это не помешало зомби испачкать ковер грязной обувью. Даже тогда Джим не мог осознать реальность, пока до него не донесся запах.
Он сидел молча, выпрямившись, как шомпол. Какая-то часть его мозга говорила ему, что он должен быть напуган; возможно, он был напуган, но кислота не позволяла ему полностью сосредоточиться на ситуации. Он сидел неподвижно, пока зомби бился о телевизор, а затем, пошатываясь, подошел к книжной полке, где уставился на книги.
Повернувшись,
Под этим углом Джим увидел лицо зомби. Кожа: желтая, как воск. Глаза: неровные шарики под седыми, редкими волосами. Нос: стерт, обведен черным кольцом. Способствовала ли изменению цвета плесень или гниль, он не мог сказать.
Джиму хотелось почувствовать отвращение, но его глаза были похожи на телевизоры, которые он смотрел изнутри своей головы. Он мог только наблюдать за происходящими событиями без комментариев.
Зомби издавал тяжелые хриплые звуки, как будто пытался дышать. Джим нашел этот шум успокаивающим, почти гипнотическим. Он закрыл глаза и наблюдал, как маленькие цветные точки координируются с каждым выдохом. Джим впал в транс, наблюдая за ними. Он подумал о том, чтобы открыть глаза, только когда вспомнил, что в гостиной мертвец.
Веки Джима распахнулись. Эта тварь еще не съела его. На самом деле, он восхищался плакатом Danzig. Казалось, он был очарован образом живой группы, сделанной так, чтобы выглядеть мертвой. Одна похожая на клешню рука коснулась плаката, в то время как другая уперлась в стену.
Он выглядел старым – возможно, шестидесяти или семидесяти лет, - и большинству пожилых людей Danzig, как правило, не нравился. Тем не менее, зомби казался заинтригованным, и попробовать стоило.
Голос Джима дрогнул.
– Э-э, тебе нравится эта группа?
Зомби издал хриплый звук.
– Я люблю Danzig!
– Он вскочил с дивана и подбежал к мертвецу. - Ты слышал их последний альбом? Я думал, это будет отстойно – они старые, ты понимаешь, - но альбом оказался весьма достойным!
На этот раз зомби хмыкнул.
Джим усомнился в своем здравомыслии. Он не должен был обсуждать свою любимую группу с живым мертвецом. Он должен был убежать и спрятаться, но не раньше, чем закроет окна и двери.
Но этот зомби не кажется плохим. Он здесь уже несколько минут, и никому не причиняет вреда. Кроме того, ему нравится Danzig.
Мертвец отвернулся от плаката и уставился на него.
Было трудно сказать, о чем думал зомби или думал ли он вообще. Его глаза были стеклянными и невыразительными. Один глаз казался остекленевшим, в то время как другой был утоплен, по крайней мере, на полдюйма глубже, чем при жизни.
Джим нарушил неловкое молчание.
– В любом случае, рад познакомиться с другим их поклонником, - он хлопнул зомби по спине. Его рука оставила отпечаток как на одежде, так и на коже.
– О, извини за это.
Зомби, казалось, не возражал.
– Эй, оставайся здесь. Я позову своего соседа по комнате. Рэнди с ума сойдет!
Джим сделал несколько шагов в коридор, прежде чем обернуться. Зомби, казалось, никуда не собирался уходить, но последнее, чего он хотел, это чтобы парень ушел. Его сосед по комнате подумает, что он сошел с ума. Хуже того, Рэнди, вероятно, не даст ему еще кислоты, тем самым оставив остальную часть промокашки для себя.
Джим бросился через холл. Он бросился в спальню, не включая свет. Остановился у кровати посреди комнаты и крикнул: