Путешествие на Запад. ТОМ IV

Чэн-энь У

– У ворот появился какой-то монах с мохнатым лицом, точь-в-точь как у бога Грома, – сообщили привратники. – Он кричит, что ты, великий князь, похитил его наставника, и требует, чтобы ты сейчас же освободил его, иначе он перевернет вверх дном всю нашу пещеру, а нас всех превратит в кровавое месиво!

Все три оборотня испугались: «Мы только что забрали этого негодяя и еще не успели спросить у него, кто он такой, как его зовут и откуда он взялся», – подумали они и крикнули слугам:

– Оденьте-ка его и приведите на допрос! В самом деле, надо узнать, кто он и откуда.

Слуги-оборотни кинулись к Танскому наставнику, сняли с него веревки, одели и втолкнули в приемный зал, где стояли три Трона, на которых восседали три князя-оборотня. Танский наставник, дрожа от страха, опустился на колени и начал молить:

– О великие князья! Пощадите меня! Пощадите!

Трое оборотней на разные голоса начали спрашивать одно и то же:

– Ты из какой страны, монах? Почему не посторонился, когда увидел нас в образе Будд и как посмел преградить нам путь?

– Я – бедный монах из восточных земель великого Танского государства, – отвечал

Сюань-цзан, отбивая земные поклоны. – Меня послали в страну Зарослей небесного бамбука, в храм Раскатов грома поклониться Будде и испросить у него священные книги. По дороге я прибыл в округ Золотой покой и пошел за подаянием в монастырь Милосердие Будды. Монахи этого монастыря милостиво обошлись со мной: они приютили меня и пригласили на Праздник фонарей. Когда вы, великие князья, показались в образе Будд, я как раз находился у моста и любовался золотыми фонарями. Увидев вас, я поддался влечению своих плотских очей и бренного тела и поспешил поклониться вам до земли, а вы, видно, подумали, что я осмелился преградить вам путь.

– Восточные земли, о которых ты говоришь, находятся очень далеко отсюда, – сказал один из оборотней. – Кто же тебя сопровождает и как вас всех зовут? Живо выкладывай все начистоту, тогда мы пощадим тебя.

– Меня, бедного монаха, в миру зовут Сюань-цзан, а фамилия моя Чэнь. Я с малых лет жил в монастыре Золотая гора, а потом по всемилостивейшему указу Танского императора назначен благочинным [52] в монастырь Беспредельное счастье в столице Чанъань. И вот случилось как-то раз, что главный советник государя Вэй Чжэн во сне казнил дракона, властелина реки Цзинхэ, из-за чего Танскому императору пришлось отправиться в подземное царство. Когда же он возвратился, был созван вселенский собор для спасения душ, не имеющих пристанища, и Танский император удостоил меня, бедного монаха, быть на нем главным жрецом и раскрыть сущность спасения. В это же время явилась ко мне бодисатва Гуаньинь, которая осенила меня своей благодатью и сообщила, что на Западе, в храме Раскатов грома, есть полный свод священных книг «Трипитака», с помощью которых можно спасти души, не имеющие пристанища, и вознести их на небо. Танский император послал меня за этими книгами и пожаловал мне титул Трипитаки, а также удостоил меня чести носить его фамилию – Тан. С того времени меня начали называть Танский Трипитака. У меня есть три ученика. Первый носит фамилию Сунь, зовут его У-кун, по прозванию Странник, ставший на путь истинного учения Будды, под прозвищем «Великий Мудрец, равный небу».

52

Благочинный – здесь: лицо, назначаемое на должность главного наставника первого столичного монастыря.

Оборотни, услышав имя Сунь У-куна, струхнули.

– Не тот ли это Великий Мудрец, равный небу, который пятьсот лет тому назад учинил буйство в небесных чертогах? – спросили они.

– Совершенно верно, он самый! – отвечал Танский монах. – Второй мой ученик по фамилии Чжу, по имени Ба-цзе, – продолжал он, – был великим небесным полководцем звезды Тянь-пэн, но как-то раз он провинился и его сослали на землю. Третий ученик, по фамилии Ша, по имени У-цзин, носит прозвище Ао-гуан, Ван Лин-гуань и Эр-лан. Он был воеводой при дворце Небесной императрицы в звании Смотритель занавеса.

Все три оборотня, встревоженные этими словами, начали переговариваться:

– Не будем пока есть его, братцы. Давайте-ка лучше посадим этого Танского монаха на железную цепь да запрем на замок в глубине пещеры, а когда словим троих его учеников, съедим их всех вместе.

Решив так, три главных оборотня отрядили целое стадо мелких оборотней – горных яков, буйволов и волов, вооруженных разным оружием, которые вышли из ворот, затрубили в трубы, забили в барабаны и замахали флагами. Сами князья-оборотни облачились в военные доспехи и, выйдя за ворота, принялись кричать:

– Кто осмеливается шуметь здесь?

Сунь У-кун, успевший с быстротой молнии взобраться на скалу, тщательно рассматривал оборотней. Вот как они выглядели:

Разноцветным узором Пестреют их дикие лица, Светят круглые кольца глаза, Ослепляя до слез. Их рога высоки И остры, как у злой буйволицы, По две пары ушей Остриями торчат из волос. Их тела, будто краскою, Сетью разводов покрыты, Словно жужелиц спинки, Блестят от рогов и до пят. Их одежды сверкают Парчою, богато расшитой, Пламенеют зрачки, Будто сжечь все живое хотят. Трудно слово найти, До того они злобны и мерзки! Первый в шапке косматой Из лисьих, пушистых мехов, А лицо словно спрятано В темной взъерошенной шерсти, Так и пышет огнем он И в бой устремиться готов Вот второй: он покрыт, Словно пламенем, легкою тканью, И копыта звенят, Точно горная яшма, белы. Третий грозен на вид, Извергает цветное сверканье И свирепо рычит, Будто гром раздается из мглы. Сколько

лютой отваги И злобы у силы нечистой! А клыки их острее Лечебной иглы серебристой, Каждый держит оружье, Слепящее блеском глаза: Первый машет секирой, Огромный палаш у второго, А у третьего – Самого дикого, самого злого – Над могучим плечом Сучковатая блещет лоза.

Сунь У-кун заметил также множество диковинных оборотней с воловьими головами, из которых на семь рослых приходилось по восемь коротконогих и на семь тучных – восемь тощих. Все они были вооружены копьями и дубинами. Над их головами развевались три больших знамени, на каждом из которых четко вырисовывались иероглифы. На одном было написано: «Великий князь Удалившийся от холода»; на другом – «Великий князь Удалившийся от жары», а на третьем – «Великий князь Удалившийся от суеты». Сунь У-кун глядел на них некоторое время, затем не вытерпел и бросился вперед с громкими возгласами:

– Негодяи! Разбойники! Узнаете ли меня, старого Сунь У-куна?

– Не ты ли тот самый Сунь У-кун, который учинил буйство в небесных чертогах? – крикнули в ответ оборотни. – Вот уж верно говорится: «Слыхал понаслышке, да в глаза не видал, а как увидал, чуть от стыда не пропал!» Вот, значит, ты каков!

Сунь У-кун вне себя от гнева стал ругать их:

– Я вам покажу, разбойники, как красть ароматное масло! Ишь вы, морды промасленные! Замолчите лучше и освободите скорей моего наставника!

С этими словами он стал вращать колесом свой железный посох и, ринувшись вперед, собрался бить их.

Трое князей-оборотней тотчас подняли свое оружие и, стремительно отбивая удары Сунь У-куна, вступили с ним в бой. Послушайте, какая битва разгорелась в горном ущелье.

Разит огромная секира, Бьет сучковатая лоза, Палаш удары рассыпает, Как разъяренная гроза, Но посохом взмахнув тяжелым, И духов и чертей страша, Царь обезьян выходит смело, Все на пути своем круша!- Напрасно сыплются удары Лозы, секиры, палаша – Взлетает вверх железный посох, Отбить удары их спеша. И, видно, оборотни злые Теперь узнают до конца Повсюду наводящий ужас Гнев Сунь У-куна Мудреца! Прекрасен Сунь У-кун могучий! Пришедший из глубин времен, Он грозной, праведною силой Недаром свыше наделен: Он против ложных Будд в сраженье Вступил среди крутых вершин, С тремя коварными врагами Бесстрашно борется один. А те, кто масло похищали В день праздника из года в год, Совсем, как видно, обнаглели От этих набожных щедрот – Они над всем цветущим краем Простерли дьявольскую власть И государства посланца Посмели, дерзкие, украсть! Не дрогнет Сунь У-кун отважный; Решив учителя спасти, На все готов он, не страшится Любых опасностей в пути. Но алчны оборотни злые: Они хотят, чтоб каждый год Душистым, благородным маслом Их щедро одарял народ. Со свистом рушится секира, Разит палаш со звоном злым, И тут же посоха удары Громами отвечают им. Вот с трех сторон враги насели, Втроем напав на одного, И в схватке яростной являют Всю мощь свою и волшебство. С рассвета началось сраженье Среди непроходимых гор, Теперь уже спустился вечер, А бой не молкнет до сих пор. Кипит борьба, и невозможно Предугадать ее исход: Кто победит в жестокой схватке, А кто, поверженный, умрет?

Сунь У-кун со своим посохом дрался один против трех оборотней-дьяволов, они схватывались уже раз сто пятьдесят, и день приходил к концу, а между тем все еще нельзя было сказать, кто победит. Вдруг оборотень великий князь Удалившийся от суеты несколько раз взмахнул своими батогами, выскочил вперед, его подчиненные замахали флагами и все оборотни с воловьими головами бросились в бой. Окружив плотным кольцом Сунь У-куна, они завертели оружием, нанося удары куда попало.

Видя, что дело принимает плохой оборот, Сунь У-кун со свистом подскочил к небу, сразу же очутился на своем волшебном облачке и обратился в бегство. Оборотни, однако, не погнались за ним. Они отозвали обратно всех своих подчиненных и принялись ужинать. Когда все поели, слугам было велено отнести Танскому монаху целую плошку еды. Оборотни твердо решили поймать Сунь У-куна и остальных учеников Танского наставника и только тогда расправиться с ними.