Путешествие на запад

Казаков Дмитрий Львович

Но еще через десяток шагов он понял, что погорячился – башка разламывалась, сердце билось неровно, его сотрясения отдавались болью в висках и неладное творилось со зрением.

Перед глазами плавали разноцветные пятна, вспыхивали и гасли крохотные радуги.

– Ради бога, хватит… я не могу больше, – проговорила Лиза. – Вы идите, если хотите, а я тут…

Андрей глянул на пирамиду и невольно вскинул руку, прикрывая лицо, – показалось, что та сверкает ярко, точно елка с сотнями лампочек на ветвях. Почудилось также, что в полупрозрачной

толще двигаются черные раскоряченные силуэты. Но когда посмотрел вновь, ничего этого не было.

Блестящие ровные грани, заостренная вершина, материал, похожий на тонированное стекло.

– Нет, пожалуй, не стоит туда соваться, – сказал Андрей. – Здоровье дороже.

И с этим не стал спорить даже любопытный Илья.

Пирамиду обошли по одному из лепестков цветка-развязки и направились в обход Ногинска, в ту сторону, где пряталась за горизонтом уже близкая Москва. Судя по ширине трассы и по количеству машин на ней, оказались на той же М-7, которую покинули недалеко от Электрогорска.

Миновали торговый центр, синее озеро, расположившееся посреди чистого поля, и зашагали меж оккупировавших пространство у обочин зарослей черных «кустов», не особенно густых, но даже на вид неприятных.

Ветер дул сильный, западный, и ветви, похожие на грифельные стержни разной толщины, издавали сухой шелест.

За левой обочиной уходило к горизонту поле, где темнели кучи земли, похожие на кротовьи, вот только оставивший их крот был размером со слона. Некоторые время от времени начинали извергать струйки разноцветных искр, другие дымились, словно печи.

За деревней, носившей название Подвязново Новое, появились рощи «секвой», вскоре слившиеся в настоящий лес, расположенный, к счастью, по одну сторону от дороги.

Под громадными стволами лежала тень, по земле пробегали вздутия, словно исполинские корни пытались вырваться наружу. Скользили размытые силуэты, различимые лишь в том случае, если наблюдать их краем глаза, и исчезавшие, стоило глянуть на них прямо.

Шагали по противоположной обочине, стараясь не приближаться к опасным деревьям.

– Это чего там такое? – спросил Илья, когда меж «секвой» стали различимы очертания небольшого дома.

– Поселок был, похоже, или дачный массив, – ответил Андрей. – Больше его нет.

Дважды встретили канавы вроде той, процесс образования которой наблюдали рядом с Электрогорском.

Невидимые, очень тяжелые существа, проделавшие их, совершенно не боялись леса из «секвой». Продирались через него примерно так же, как и сквозь обычный, ломая деревья, разрывая корни и вспарывая почву. Зато полосу асфальта они сохраняли нетронутой, перемещаясь то ли под ней, то ли как-то перелетая, но не оставляя ни малейшего следа.

Машин на этом отрезке трассы было куда больше, чем восточнее, в основном разбитых вдребезги, наскочивших друг на друга, вылетевших на обочины или встретившихся с придорожными столбами.

Пару раз

натыкались на изуродованные трупы в автомобилях, в кабине свалившегося набок трейлера видели тело «гориллы» – останки тех, кто не исчез при катастрофе, но претерпел трансформацию и, оказавшись в этот момент за рулем, не справился с управлением.

Из разговоров с уцелевшими Андрей знал, что почти всем в ту ночь снились кошмары. Тех, кто бодрствовал в самый миг катаклизма, он не встречал, но им тоже наверняка пришлось несладко.

Когда «секвойный» лес, тянувшийся у северной обочины, закончился, Соловьев почувствовал себя куда комфортнее. Настроение не испортил даже дождь, заморосивший из нагнанных со стороны столицы облаков.

Ветер, сочтя на этом долг выполненным, утих, и шли они в тишине, нарушаемой лишь шорохом капель и шумом шагов.

– Обухово, – прочитал Илья на очередном дорожном указателе. – Большой поселок должен быть.

Дома стояли не только вдоль дороги, а убегали, сколько можно было видеть, и вправо, и влево. На севере виднелись силуэты многоэтажек, причем одна выглядела покосившейся, а между двумя другими торчала куча развалин.

– А значит, тут, скорее всего, есть живые, – сказал Андрей. – Вопрос в том, кто именно?

Ответ сыскался быстро, не успели пройти и полусотни метров.

Из окна двухэтажного особняка, спрятанного за декоративным заборчиком из кирпичей, выскочили два «плевуна». Андрей успел нажать спусковой крючок, и тут ком вонючей слюны угодил в лицо, залепил глаза.

Ощутил холодное онемение, расползающееся по щекам и шее, и отключился.

Очнувшись, ощутил, что лицо мокрое, сильно болит голова и что-то мешает дышать. Сглотнул, пропихивая слюну через перехваченное судорогой горло, и едва не поперхнулся – слюна оказалась невероятно горькой.

Поднять веки было необычайно трудно, но когда это сделал, почувствовал себя вознагражденным за усилия – увидел лицо Лизы, тревогу в ее ярко-синих глазах, нервно закушенную губу.

– Долго? – спросил Андрей.

– Минут пять, – с облегчением призналась Лиза. – Я даже испугаться как следует не успела.

Мускулы не только лица, но и всего тела слушались с трудом, и сесть он сумел только с помощью девушки. Понял, что валялся прямо на сыром асфальте и что Илья, перебравшись через заборчик, осматривает трупы «плевунов».

– Оба готовы, – с апломбом сказал бритоголовый. – Не поняли, говнюки, на кого собрались бочку катить. Шеф, ты очухался с немыслимой быстротой, хотя должен был дать дуба. Помнишь, сколько у меня рука после той переправы отходила? А тебе прямо в физию залепили, так что дыхалка могла отключиться. Хорошо, в натуре, что сразу смыли эту дрянь.

Андрей кивнул – похоже, ему помогла способность к регенерации, которой наделила его катастрофа.

– Спасибо, – сказал он.

– Сочтемся, – ответил Илья с улыбкой, а Лиза сердито фыркнула.