Путешествие налегке
Шрифт:
В первый день опресноков, когда закалали пасхального агнца, говорят Ему ученики Его: где хочешь есть
пасху? мы пойдем и приготовим. И посылает двух из учеников Своих, и говорит им: пойдите в город; и
встретится вам человек, несущий кувшин воды; последуйте за ним и, куда он войдет, скажите хозяину
дома того: «Учитель говорит: где комната, в которой бы Мне есть пасху с учениками Моими?» И он
покажет вам горницу большую, устланную, готовую: там приготовьте нам.
Мк. 14:12-15
Иисус
Иисус предусмотрел, чтобы в комнате было все необходимое и чтобы стол был накрыт. Что же делали ученики? Они
охотно приняли Его приглашение и насытились.
Пастырь приготовил стол с едой.
Но не только. Еще Он принял меры предосторожности против змей. Он не забыл, что один из учеников до
окончания ночной трапезы должен будет ее покинуть. «И во время вечери, когда диавол уже вложил в сердце Иуде
Симонову Искариоту предать Его...» (Ин. 13:2). Иуда начал есть вместе со всеми, но Иисус не позволил ему закончить. По
повелению Иисуса Иуда вышел из комнаты. «Тогда Иисус сказал ему: что делаешь, делай скорее. <...> Он, приняв кусок, тотчас вышел...» (Ин. 13:27, 30).
Исчезновение Иуды было стремительным. Иисус приготовил стол в присутствии врага. Иуда был допущен к столу и
видел трапезу, но присутствовать на ней ему позволено не было.
Ты здесь лишний. Этот стол приготовлен для Моих детей. Ты можешь их искусить. Но ты никогда не сядешь
рядом с ними.
Вот как сильно Он любит нас!
А тем, кто сомневается, что для таких, как Петр, найдется за столом место, Иисус, передавая чашу, мягко
напоминает: «...пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя нового завета, за многих изливаемая во оставление грехов»
(Мф. 26:27-28).
«Пейте из нее все...» Все, кто нуждается, пейте из нее. Все, кто стыдится, пейте из нее. Все, кто в смущении, пейте
из нее.
А если чувствуешь все сразу? Со мной это было.
К моим восемнадцати годам проблема алкоголя стояла передо мной во весь рост. Мой организм уже настолько
адаптировался к алкоголю, что упаковка из шести банок пива почти не действовала на меня. Когда мне стукнуло
двадцать, Бог спас меня от этой напасти. Только Он знал, куда я катился. Сейчас я это очень хорошо понимаю.
По этой причине мое решение следовать за Христом однозначно подразумевало прощание с пивом. Итак, я бросил
пить. Тем не менее желание выпить пива никуда не исчезло. Не могу сказать, что оно преследовало меня, но два-три
раза в неделю мысль о хорошем пиве посещает меня до сих пор. Свидетельство опасности своего положения я вижу в
том, что безалкогольные
в чем состоит вся его прелесть. Однако в последующие двадцать лет пьянство никогда не было моей серьезной
проблемой.
Несмотря на это, несколько лет назад оно чуть было не стало ею, когда я немного снизил свою бдительность. Одна
банка пива не повредит.В другой раз она так хорошо подошла к мексиканской еде. Потом пару раз вообще без еды. За
два месяца из абсолютно непьющего человека я превратился в любителя пропустить кружечку пива раз или два в
неделю. Опять же, для кого-то это нормально, но для меня это могло стать дорогой в ад.
Знаете, когда я почуял опасность? Однажды днем в пятницу я направился на ежегодное мужское собрание, где
должен был произнести речь. Было нестерпимо жарко, и меня мучила жажда. Содовая вода не помогала. Я начал искать
выход: а почему бы мне потихоньку, чтобы никто не видел, не купить пива?
Так я перешел запретную черту. Чем делать что-то тайком, лучше не делать совсем. Ноя сделал. Я съехал с дороги
в сторону магазина и дождался момента, когда все мои коллеги удалились. Я вошел в магазин, купил пива и, прижимая
к груди банку, поспешил к машине.
Вот тогда-то и пропел петух.
Он пропел, потому что я прятался. Он пропел, потому что я взял на себя слишком много. И что особенно больно
задело меня - потому что только прошлым вечером я сам ругал одну из моих дочерей за то, что она что-то скрыла от
меня. А что сделал я сам?
Я бросил банку пива в урну и попросил Господа простить меня. Через несколько дней я рассказал о своей борьбе
старшим служителям и некоторым членам нашей общины. Я был рад, что теперь я мог списать это происшествие как
свой прошлый опыт и двигаться дальше.
Но у меня ничего не получилось. Совесть продолжала мучить меня. Как я могтак поступить? Скольким людям могла
навредить моя глупость! И как раз в такое время - по пути на служение! Какое лицемерие!
Я чувствовал себя последним негодяем. Прощение уже дошло до моего разума, но устройство, способное спустить
его на 20 сантиметров ниже, до уровня сердца, еще не сработало.
Хуже того - надвигалось воскресенье. В церковном зале я сидел в первом ряду, дожидаясь своей очереди
говорить. Да, я был честен и с Богом, и со старшими служителями, и с самим собой. Но борьба внутри меня не утихала.