Путешествие в молодость
Шрифт:
— Больной, вам доктор временно запретил двигаться. Поэтому расслабляемся и все свои делишки делаем вот в эту уточку, — состроив томное личико протянула гостья, демонстрируя металлическую емкость, знакомую всем посетителям хирургического и терапевтического отделений.
Я нервно сглотнул. Что-то было не так. Ну не вписывалась она в эту реальность.
Носительница халатика, не обращая на мое смущение никакого внимания, виляя задницей, подошла к моей постели и попросила приподняться.
Стрёмное это чувство, скажу я вам. Я, было, застеснялся и хотел запротестовать, но мочевой пузырь
— Больной, расслабьтесь, — хитро улыбаясь и продолжая сверлить меня томным взглядом, прощебетала медичка. — А то катетер придется ставить.
Ага, как же. Не было ещё в моей жизни такого, чтобы такие красотки утку под меня пихали и хрен мой не в себя направляли, а в холодное металлическое изделие. Но все бывает в первый раз.
Да и чтобы такие красавицы да в мой родимый пенис всякие инородные тела запихивали, как то совершенно не хотелось.
Вот если бы ей ввести… И не катетер…
Воображение уже начало рисовать интересные картины, а организм напомнил, что избавить от лишнего нужно не только мочевой.
— Больной, да вы прямо на глазах выздоравливаете, — с придыханием произнесла гостья, облизнув губы.
— Он сам, — буркнул я, отгоняя от себя фривольные мысли.
Подышал глубоко, глаза закрыл, отгоняя от себя всякие непотребства и потихоньку-полегоньку, а облегчил мочевой.
— А ты у меня умничка, — вновь вогнала меня в ступор медичка, с нескрываемым интересом наблюдавшая за столь интимным процессом.
Проведя наманикюренным пальчиком по моим губам, она, поправляя одеяло, наклонилась так, что из-под халата показался краешек ее беленьких трусиков. Я нервно сглотнул. А эта проказница улыбнулась мне, подмигнула, выдернула из-под меня утку и была такова.
Не успел я врубиться, что за херня только что произошла, как дверь с шумом распахнулась, и на пороге появился Саныч.
— Какие медсестрички тут у тебя! — выдал дружан, подмигивая мне.
— А то! — радостно хмыкнул я.
Значит медичка была реальностью, а я то уж грешным делом подумал, что это был глюк, вызванный воздержанием, алкоголем и травмой. Стал бы на этом фоне к пенсионерке свои шары подкатывать.
— Бррр, — поежился я, представив, как писаная красавица, сидя верхом на мне, превращается в обрюзгшую бабку.
Саныч моих умозаключений и фантазий не знал, а потому кислую мину на моей морде воспринял на свой счет.
— Да ладно тебе, с кем не бывает. Братан, я ж к тебе на помощь спешил. Малой прилетел и кипишь навёл. Санька, говорит, пиздят. Спасать надо. А я ж за тебя. Ну, ты знаешь, — оправдывался фермер.
— Да ну тебя, — вяло отмахнулся я. — Забыли, проехали.
— А вот это правильно, — подметил друг детства. — Я тут тебе апельсинчиков принес. Ты это, как доктор добро даст, витамины трескай. Коньяк не разрешили. Так что, на сухую точи.
Я кивнул. Говорить не было никакой охоты. Хотелось дремать и ни о чём не думать. И я просто отмахнулся от сердобольного друга.
Саныч даже надулся немного. Поставил пакет (сука опять шаблоны и стереотипы) на тумбочку, подмигнул мне, пожелал скорейшего выздоровления и был таков.
— Вот какой дурак это придумал, — пробурчал я, когда сельский
Вот такие невеселые мысли лезли в больную голову. Обидно. Но делать было нечего. Пришлось смириться и снова тупо пялиться в потолок. Как я задремал, даже не заметил.
Разбудила меня медичка. Но другая. Совершенно другая. Это была уже классическая медсестра — полноватая дама слегка за пятьдесят.
Она была не так приветлива. С натянутой улыбкой вкатила мне укол, поменяла систему. Скептически осмотрев меня, хмыкнула и ретировалась, переваливаясь как утка.
Дремать расхотелось. Мобильника не было, пришлось опять развлекать себя мыслями. Хотелось бы позитивными, но сегодня меня, как назло, тянуло лишь на минор.
Началось с классического, а вот если бы, а вот было бы круто бы, превратившееся в классическое “И нахрена я тогда…”.
В общем, ничего нового. Банальное самобичевание, так любимое отечественными классиками, перемешанное с творениями современных авторов, у которых все противоположно. Герои сплошь и рядом и все боготворят того, про кого идет речь. Причем, если в классической литературе, герой был, как бы абстрактным и он ассоциировался у читателя с собственной личностью, то сейчас почти везде идет гордое “Я”. Получается, и автор бахвалится собой, и читатель, примеряет на себя личину навязываемого героя, и на некоторое время превращается в Великого творца судеб.
А потом книга сворачивается в трей и великий покоритель всех и вся, обладатель огромного гарема, шаркая по линолеуму, бредет в сторону кухни. А как не идти, если жена или мать есть позвала. И всё.
А если ещё начнут пенять, что сын мамкиной подруги — да, а ты писец, всю жизнь покалечил — вообще тушите свет. Вот такие вот чудеса.
Доморощенная философия утомила. И мысленно поставив жирную точку, я успокоился и опять задремал.
Во второй раз пробуждение было в сотни раз приятнее. Проснулся я от приятного поглаживания в районе паха. Я лежал, боясь пошевелиться, а в голове витала только одно: “Кто это? Сексапильная медсестричка или озабоченная пожилая медичка?”.
Неведение — стрёмное состояние. Открыть глаз и подсмотреть было можно. Но было кайфово. А вдруг, как это та бабка или кто ещё похуже и что тогда? А так, типа сплю, — успокаивал я себя, представляя молоденькую медичку.
Благо, что моя вторая голова уже забрала лишнюю кровь от мозга.
Думать расхотелось, и я на волнах блаженства поплыл к долгожданной разрядке.
Молодая шалунья, а хотелось полагать именно так, знала что делала. Пару раз даже закралось подозрение, что, судя по опыту, — это та бабка. Член даже разок испугался от таких мыслей и попытался ретироваться. Но не тут то было. Умелые пальчики и теплые губки вновь вернули кровоток в нужное русло. А через минуту и вовсе заставили меня судорожно дернуться, а уже с опустошенными яйцами замереть в приятном неведении.