Пути Господни
Шрифт:
С каждым пройденным шагом, Олег чувствовал, как силы возвращаются к нему, как крепнет в душе уверенность.
Откуда-то сверху раздался крик ворона. Разумовский поднял голову. Одинокая замерзшая птица, сидела на верхушке березы и с интересом разглядывала его. В каждом ее крике сквозило удивление. Человек улыбнулся.
Церковь снова появилась неожиданно, словно выплыла из другого измерения. И маковка, и двери, и все остальное были там, где им и положено быть.
Олег снял шапку и перекрестился. Когда поднял глаза, заметил у двери знакомую фигуру старца.
Молча подошел за благословлением.
– ОН ждет тебя,- тихо произнес священник.
Олег кивнул головой. На языке все время вертелся вопрос. Он посмотрел отцу Феофану в глаза:
– Почему...?- но голос подвел.
– Почему ты видишь то скромную деревенскую церковь, то развалины? Ты это хотел спросить?
Разумовский кивнул головой.
– Это зависит от того, во что ты веришь. В отличие от тебя, я вижу большой, светлый, белокаменный храм, с огромными окнами и золочеными куполами, рвущимися в небо, ты слышишь крик ворон, а я пение херувимов, ты лицезреешь вокруг смерть, а я любовь, огромную и всепрощающую...
– ...?
– И еще запомни, Господь и на Страшном Суде будет не то изыскивать, как бы осудить, а как бы оправдать всех. И оправдает всякого, лишь бы хоть малая возможность была...
Разумовский потянул тяжелое кольцо.
Он стоял в темноте, ощущая спиной холод двери. Рука непроизвольно потянулась ко лбу.
"Господи помилуй меня грешного",- прошептал он.
Где-то на другом конце Вселенной, вспыхнул огонек.
"Как далеко...",- пронеслась в голове мысль: "... жизни не хватит, чтоб дойти!".
"Все в руках Божьих и твоих",- пришел ответ.
Первый шаг, как в детстве, самый важный и самый сложный. К нему можно готовиться всю свою жизнь, но так никогда и не решиться сделать его. Можно прочесть тонны научной литературы, доказывающей, что Бога нет, а можно просто прислушаться к своему сердцу.
Олег шагнул и..., понял, что пришел.
Бог был рядом с ним, вокруг него, в нем самом.
"Господи помилуй...",- Разумовский не знал никаких молитв и только повторял как заклинание: "Господи...! Господи...! Господи...!".
Голос то затихал до шепота, то срывался в крик. Перед глазами стояла пелена, сквозь которую проявлялся образ Спасителя. Шум в голове нарастал, постепенно превращаясь в барабанную дробь. От стояния на коленях затекли ноги, заболела спина. Во рту пересохло и хотелось пить. Время перестало существовать для него.
"Господи...! Господи...! Господи...!"
Олег увидел, как по светлой дорожке, навстречу идет мама. Он знал ее только по фотографиям, что остались в семейном альбоме.
"Здравствуй сынок. Ты стал совсем взрослым",- на него смотрели любимые глаза.
"Мама!"- прошептал Олег, и прижался к ее рукам, чувствуя тепло и нежность, исходящее от них.
"Знаю, что тебя мучает",- звучал в голове ее голос: "Ты не сможешь помочь ей. Это теперь Божье дело",- Разумовский опустил голову, а женщина
Мимо промелькнула тень и, Олегу показалось, что его лица коснулось чье-то крыло.
"Что это?".
"Душа",- ответила матушка, улыбаясь: "У младенцев душа чистая, светлая, легкая словно облачко, парящее в небе. Хорошо ей быть рядом с Богом, еще все помнит, не забыла ничего, вот она и радуется, играется. Это уже потом, если человек много грешит, она становится похожей на камень. Никакой силы не хватит, чтобы удержать ее, вот и тянет вниз. Но все в руках человека. Господь не осуждает, по крайней мере, сразу, а дает возможность понять, исправиться".
Мать гладила его по головке, все с той же улыбкой на губах, приговаривая:
"Мы все Божьи дети...".
"Неужели ничего нельзя сделать?!",- сразу все поняв, обреченно спросил Олег.
"Если только Господь сам не захочет ей помочь".
"Господи...! Господи...! Господи...!- кричала душа.
"Она сама выбрала свою судьбу",- вдруг явственно прозвучал ответ.
"Господи, прошу тебя, помоги. Если надо, возьми мою душу",- взмолился Олег.
"Она и так моя. Только чем она лучше? То, что сделала твоя дочь с собой, ты делал с другими. Так чем же ты отличаешься?! Разве тем, что у тебя еще есть время раскаяться. Молись. Та молитва сильна, которая от чистого сердца".
Разумовский без сил опустил голову.
"Все Вы в Моей благодати ходите, Моей благодатью дышите и Меня же по-всячески склоняете..., Тебе жаль ее?".
"Она моя дочь",- ответил Олег.
"А у меня вон, сколько вас, и Мне каждого из вас, еще больше жаль".
Пол под ногами исчез.
Внизу, от горизонта до горизонта, медленно кружил гигантский водоворот раскаленной лавы. В огненной карусели, то, вспыхивая яркими пятнами на поверхности, то, вновь скрываясь, плыли люди. В немом, душераздирающем крике, слились боль и отчаяние. Распахнутые от ужаса глаза людей, с мольбой и надеждой, глядели в далекое небо. Ужасное зловоние поднималось вверх. В центре водоворота, выделяясь на общем фоне темным пятном, находился огромный провал, куда, как в пропасть, низвергался поток лавы. Разумовский пригляделся внимательней и, почувствовал, как от страха на голове зашевелились волосы. Он вдруг осознал, куда исчезает этот водоворот. Провал был ничем иным, как чьим-то гигантским ртом, в котором исчезала последняя надежда.
"Что это?",- беспокойно метнулась душа.
"Демон, стерегущий вход",- прозвучал в голове ответ.
На него, не мигая, смотрели два гигантских омута глаз. Их взгляд завораживал и лишал мужества, опутывая душу паутиной животного страха. Олег впервые ощутил, что такое жуткий страх. Страх, когда не можешь пошевелить пальцем, вздохнуть, да что там, просто моргнуть глазом. Тяжелый взгляд притягивал к себе словно магнит и, казалось, не существовало такой силы, чтобы могла противиться этому.