Пути Империи. Лисья Охота
Шрифт:
Зазеваться на людях было легко, бывало, что спадала маскировка на секунду, а какой паршивый князек или слабосильный и безобидный барончик начинали вопить как резанные, работать и жить мешали.
Победить большинство людей и дворян просто, но всплеск силы уже других – сильных, взбудоражит.
Отказаться от сил и жить как человек? Она бы так не смогла, после того как побывала в роли молота очень сложно превращаться в наковальню.
Учтя все опасности нового мира и свою сущность с повадками, лиса выбрала для обитания родную и самую малонаселенную провинцию на севере, известную
Вот и сейчас, за закрытым окном комнаты шумела торговая улица, спускавшаяся к заливу. Порт был утыкан сотнями мачт различных кораблей. Те, что побольше, стояли далеко от берега, ближе к деревянным причалам и каменным волноломам сновали малые лодки, редкие новомодные яхты богачей брезгливо проплывали мимо торгового порта, пока тяжелые гребные баржи принимали в себя различные грузы. Боевая галера ощетинилась тяжелыми самострелами на главном рейде бухты.
В торговом месте на берегу моря всегда шумно. Халкида будучи главным городом провинции славилась своими товарами. Отсюда на юг уходили многочисленные богатства севера, но затхлые лачуги, раскинувшиеся у берега, этого не замечали. Тут жил и работал простой люд, наводили коррупцию мелкие чиновники, стражники по своим делам искали проституток. Профессиональные нищие готовы были выпросить то, что еще не украли опытные карманники. Лиса это видела.
Были и совсем мелкие дела, на одной из скотобоен пришедшая на базар крестьянка рожала, под предводительством расчувствовавшегося мужа. Тот помогал любимой как умел, в основном громким словом и немного подзатыльниками.
Рядом покупали зерно бородатые купцы, они ругались, скидывая и так небольшую цену. А еще дальше, за тюками с варварским войлоком, портовые грузчики избивали должника. Бурная жизнь кипела, только подвыпивший бритый пилигрим сохранял умиротворение, заснув в портовом борделе.
По всей Халкиде человеческая бедность концентрировалась вокруг товарного богатства, а через труд была с ним близка и одновременно далека. На всё это безумие с гор смотрели богатые усадьбы. Знать обнесла свою жизнь крепкими стенами, выставила сотни охранников, создала свой собственный правильный мир, посреди бардака совершенно иной действительности.
Десятый день, третьего месяца весны, 1125 года от образования империи.
Провинция Халкидосс, городок Фивин и его окрестности.
– Кажись, дождь перестал, – с удовлетворением заявил Харитон, обращаясь к новому знакомому.
– Да как сказать? Нам то что? Что холода, что дождь и солнце. Всё идти, – ответил длинный молодой человек.
Вместе они шагали в веренице людей, держались рядом и несли на спинах тяжелые корзины с грузом, закрепленные через плечи на толстых кожаных лямках.
– От сырости волдыри на ногах гнить начинают, – потряс ногой с насквозь промокшим башмаком Харитон.
– А это, как положено. Всегда так. От дождя ноги гниют, от солнца кожа краснеет, чернеет и иногда даже вспучивается. Если грязи на шее нет, она у меня знаешь как от солнца краснеет и болит?
Харитон, которого родной дед
Такое же положение занимал и Клык, ставший его собеседником. Прозвища использовались людьми Варсиса повсеместно. Самого купца называли уважительно Папой, а вот Харитона назвали Хвостом. Тоже не плохо, ведь были в основной команде Горшок, Сверчок, Молчун с Одноглазым, да и других человек сорок набиралось.
– Ты с нами недели две уже? – спросил Клык.
– Так. Эээ, около того, три, – Хвост пытался точно вспомнить, но что-то ему мешало.
–Я как тебя увидел, так думал, что ты не сможешь… Загнуться решишь после первого же Папиного дела. Под кустом любым. А ты молодец, выдержал.
– Да я то что? Я Горшка держался.
– Ловко ты тогда сработал, стражник этого не ждал. Ну, того, что ты сзади его палкой огреешь! Уже мечом даже замахнулся по нашим. Я-то думал старому висельнику конец…
– Ты про Горшка?
– Ну да, про глиняного, – заулыбался Клык.
Они шли и вспоминали свои недолгие приключения. Варсис, он же Папа, был не простым купцом. Рядом с городами и большими поселениями он выглядел добропорядочным человеком. А вот на тракте, да в прочих отдаленных местах, проявлялась его реальная сущность.
Вдали от крупных селений, плохая купеческая команда становилась отличной ватагой разбойников. А кто узнает, что в дремучем лесу приключилось? Особенно, если свидетелей убивать.
Поначалу Харитон испугался, но быстро втянулся в такую работу. От него ничего нового не требовалось, драться худо-бедно он умел.
Как-то толпой, еще в деревне, он с двоюродным братом и старшими пацанами аж сына кузнеца ногами забили. Харитон, конечно, не бил, но вместе с другими младшими громко ругался на разбитого гиганта. Который был повержен аки дух земли в проповедях Единой Церкви. Здоровый был парень. Хорошо не раскрылось тогда преступление, честные все в деревне оказались. Никто не донес страже – не зря дети одной общины. Наказали тогда по заслугам зажравшегося сынка кузнеца, не будет их девок привлекать и медью перед глазами светить.
«Авось и сейчас с наказанием пронесет.» – эти мысли успокаивали Хвоста. Но что-то не давало покоя, с того случая смертоубийства в родных краях, начал Харитон церковь посещать усерднее, про грехи слушать и про праведные дела. В голове тут же всплыла вереница странных мыслей: – «Где тут та церковь? А те богоугодные дела кому помогли? Мать с отцом праведниками были, да в бедности умерли. Дед с сестрой теперь где? Нету уже ничего…»
И вот случилась у Харитона новая община, разбойничья. А болтают в ней некоторые похлеще святош монахов. Заслушаться историями можно, и песни их у костра за душу цепляли лучше любого псалма, например словами: «На путь кровавый по-грабительски правый. Марш, марш вперед» …