ПУТНИК часть I
Шрифт:
Фросенька, понимая, что скоро Леонид уйдет вершить свое правосудие, все чаще замыкалась в себе и потихоньку плакала, предчувствуя разлуку.
И она скоро явилась в образе подтянутого, одетого в кожу с ног до головы, Димки Соловьяненко. Вместе с ним приехал военный, которого Димка представил, как начштаба Морозовско-Донецкой дивизии «Красный партизан» Алексея Сухова.
Разговор их был долгий…
– Я уже отвоевал свое, - ответил Сербин. – К тому же я еще не совсем здоров, чтобы уходить в степь надолго. А быстро справиться с бандами не получится… Короче, я отказываюсь от вашего предложения!
– Ты не совсем понял, что сказал тебе товарищ Сухов, - вкрадчивым голосом промолвил Димка. – Ты, товарищ Сербин, бывший хорунжий царской армии, не забывай, кто ты есть такой, и какие счеты тебе может предъявить Советская власть… Мы ить могем и закрыть глаза на то, что ты полный Егорьевский кавалер и изничтожил в степи нескольких бандитов. И предъявить тебе наш рабоче-крестьянский счет как оголтелому врагу Советской власти, как ты есть являешься бывший офицер!
– Ты что, решил меня напугать, щенок?! – вскочил с лавки Сербин.
– Успокойся, товарищ Сербин, – спокойно сказал Сухов, глядя на Леонида прищуренными глазами. Он видел, как того коробит обращение «товарищ». – Успокойся и выслушай меня.
Леонид сел, угрюмо уставившись в землю. Внутри у него все клокотало от злобы, готовой выплеснуться через край…
– Ты пойми одно, товарищ, - Сухов говорил медленно, тщательно подбирая слова. – Сейчас время такое, что тот, кто не с нами, тот враг. И иного быть не может. За саботаж распоряжений Советской власти кара одна – расстрел. Ибо только так мы можем выжить и победить. Ты славный казак, герой, прошел три войны, ты должен, обязан жить! Жить и служить Отечеству, которое, как ты знаешь, не выбирают. Я не думаю, что ты, пройдя такой славный путь, сражаясь во славу России, выберешь для себя позорную смерть у расстрельного столба… Зачем тебе это? Тебе еще нужно семью создать,
– Ты офицер? – спросил вдруг Сербин, прекрасно зная ответ на свой вопрос. Потому что речь Сухова была речью офицера.
– Так точно! – тихо ответил Сухов. – Есаул, командир 6-ой сотни 3-го Донского полка.
– И как ты здесь?
– Предо мною стоял выбор: уйти с дивизией за море, благо, такая возможность была, или остаться на Родине… Я выбрал второе. Ибо здесь могилы моих предков, здесь моя земля. Я должен был сделать выбор, и я сделал его. А время покажет, прав я был или совершил роковую ошибку…
– А не поздно будет – убеждаться-то?
– Все в руках Божьих, - есаул зыркнул в сторону безбожника Соловьяненко.
– Что ж? – Леонид помолчал, собираясь с мыслями. – У меня, значит, тоже выбор невелик: либо расстрел, либо…
– Либо должность командира кавполка! – подсказал Соловьяненко.
– А зачем мне полк? – удивился Сербин. – Полк – это обоз, это тыловые службы, это вспомогательные команды. Да и где я спрячу в степи полк? Вы же представляете себе, что такое бивак полка? Это, где бы мы ни встали на дневку или ночевку, нас будет видно и слышно за пару верст… Я уж не говорю о следах, которые полк оставит на пыльных степных шляхах при передвижении…
– Хорошо, товарищ Сербин, - Леонида вновь покоробило такое обращение. Он не считал ни Соловьяненко, ни Сухова своими товарищами. Но коль у них так принято… - Ваши предложения?
– Мне нужна сотня, – жестко ответил Сербин.
– Сотня казаков, побывавших в боях, и, желательно, чтобы хоть часть из них служила ранее в пластунских командах. Это будет летучая сотня, способная перемещаться быстро на большие расстояния и появляться там, где ее не ожидают.
Соловьяненко и Сухов переглянулись, и Сухов утвердительно кивнул головой.