Пузырь в нос

Курьянчик

– - Минер! Сколько нужно времени, чтобы освободить четвертый и пятый аппараты от торпед?.. Сколько?! Ну ты даешь... Пять минут! И приготовить эти аппараты к прострелке воздухом! Понятно?!

Пытавшиеся вот-вот вмешаться в обстановку зам с особистом оцепенели, как адмиралтейские якоря на набережной Невы. Есть директива Главного Штаба с рекомендацией избегать имитации боевых атак, требующая обеспечения собственной безопасности, предотвращения столкновения и навалов и еще что-то там про международную обстановку...

Минера тоже

заклинило, и четкого ответа "есть" не последовало. Вот те, нате. Готовились, готовились, а все ушло в болтовню на партсобраниях. Да, в военное время проще: ввел данные стрельбы - а они идеальные!
– и "Пли!" А тут все аппараты заряжены боевыми торпедами. Есть, правда, возможность освободить два аппарата от торпед на случай аварийного выхода из затонувшей лодки. Надо освобождать, время уходит...

Авианосец вот-вот поравняется с лодкой, а минерское "есть" все никак не прозвучит, да и зам с особистом скоро очухаются.

И тут механик - нашел выход!
– самый большой оппозиционер и тайный насмешник над командирскими утопиями. Он уже давно запрашивал "добро" продуть гальюны (не заполненным "под завязку" остался только докторский в изоляторе), но командир неизменно запрещал - продувание демаскирует лодку. Механик матерился и утверждал, что нас скоро по запаху учуют даже в Пентагоне.

– - ...минер!...

– - Командир, - встрял механик, - готов произвести прострелку гальюнов! Эффект такой же, а пользы больше: не надо снимать давления с отсеков, тем более, что оно и так избыточное, и расход воздуха на это дело меньше. И нарушения директивы не будет. А?

Мысль сама по себе неплохая, но... как-то это..., а выхода другого нет...

– - Ну, это совсем другое дело, - обратился почти вышедший из оцепенения зам к начинающему тоже очухиваться особисту.

– - Ладно, механик, убедил, - сказал командир.
– Продуть гальюны по команде.

И сам - к перископу.

В редких разрывах облаков проглядывала четверть рождающейся луны. Лунная дорожка убегала в сторону авианосца, надвигающемуся неумолимо, как крах капитализма.

– - Механик, турбину к даче хода приготовить. Что там с гальюнами?

– - Турбина готова, гальюнные аппараты второго и третьего отсеков к стрельбе готовы, - отрапортовал механик, - есть предложение опустить перископ: кингстон продувки гальюнов на одном шпангоуте с перископом, недолго и оптику загадить...

– - Понял, понял, механик... БИП! Доложить данные стрельбы двумя "изделиями"!
– Выслушал данные, сверился по перископу и дал команду опустить его.

– - Механик, то-овсь!

– - Есть товсь!

– - Пли!

– - Есть пли!
– отрепетовал механик.
– Второй и третий, продуть гальюны, воздуха не жалеть!

Через некоторое, очень маленькое, время в центральный пошел характерный запах, и все завращали носами.

– - Товарищ командир, продуты баллоны гальюнов во втором

и третьем отсеках. Замечаний нет.

– - Есть, механик. Поднять перископ!

Подняли. Вот это да! Командир ошалело отшатнулся от окуляров, а затем опять прильнул.

На авианосце пылал пожар! И еще какой! Громадина продолжала следовать своим курсом.

– - Товарищ командир! В нашу сторону направляется цель номер три, дистанция тридцать, - доложил командир расчета БИП.

– - Есть, - машинально ответил командир, не отрываясь от перископа, наблюдаю пожар на авианосце, записать в вахтенный журнал...

В центральном все так и обалдели.

– - Доигрались!
– первым пришел в себя и трагически завопил зам.

– - Разрешите?
– и, не дожидаясь ответа, особист прильнул к перископу. Это наглость. Это борзость. Перископ - штука только для командира. Старлей сопливый, агент "два нуля", да к тому же из механиков... В другое время командир не стерпел бы и проучил юнца, но сейчас было не до того.

– - Пожар... на полетной палубе... ни хрена себе...
– подтвердил особист.

Что за чертовщина?! Ну, продули гальюны. Торпедные аппараты воздухом не простреливали, вернее, команда была, но минер... Минер "есть" не сказал, а должен был, и отрепетовать команду должен был, а он молчал... Тогда что?

Так думал командир, а все внимательно слушали, потому как думал он вслух.

– - А почему он молчал?
– вступил в дело особист.
– Может, он действовал?

И особист перевел взгляд на пульт вахтенного офицера с "каштаном". Тумблер торпедной палубы был включен! Все уставились на тумблер, а глаза зама начали наливаться справедливым гневом, как у Ивана Грозного, который убивает своего собственного сына.

– - Разрешите!
– и снова без разрешения особист рванулся к "каштану". Первый, торпедная! Ответить центральному!
– надрывался особист в выключенный "каштан", надеясь первым выявить злой умысел.

– - Товарищ старший лейтенант!
– не сдержался командир.
– "Каштан" обесточен по моему приказанию с самого начала слежения за авианосцем. Отойдите отсюда и без разрешения...

– - Но ведь горит, и горит фактически!
– не унимался старлей, пытаясь сдержать марку.

– - А чего это вас так огорчает, - съязвил командир, - авианосец-то американский.

И за телефон.

– - Связисты, запитать командирский "каштан", - и далее, уже по "каштану".
– Минер! Ты что там, умер или ...?! Доложить количество боезапаса!

– - Товарищ командир, - прозвучало в замершем центральном, - боезапас без изменения.
– Минер докладывал невозмутимо (еще бы, откуда он знал).
– В аппаратах столько-то, на стеллажах столько-то, выгрузку из аппаратов четыре-пять начать не можем, неисправно перезарядное устройство. Время на введение в строй выясняем...