ПВТ. Лут
Шрифт:
Волоха хмыкнул. Рыжая мялась рядом, осторожно касалась руки друга.
Юга остался на палубе. Кажется, ругаться с озлобленным Дятлом, находя в этом какое-то странное удовольствие. Выпь выдохнул:
— Простите, Волоха. Я едва не подвел Еремию.
Капитан лишь покачал головой.
— Ты салага еще. Не шанти, Лута не знаешь. Мне следовало объяснить тебе некоторые правила и…
Недосказав, вскинулся, тревожно прислушиваясь к голосу корабеллы.
— Побудьте тут. Я скоро вернусь.
Как только русый вышел,
— Выпь, да что на тебя нашло? Зачем?
— Что «зачем»? — нахмурился Выпь, избегая встречаться взглядом с Медяной.
— Зачем влез в драку с этим... медведем? Он же убить тебя мог. За борт выбросить.
— Ага. Но не убил. Не выбросил.
— Мы и так в заложниках, а ты их еще и злишь, — девушка устало потянула себя за спутанные пряди волос. — И твой друг, прости, совсем не на нашей стороне. Он такой же вор, как и они.
— Ты не права, — спокойно возразил Выпь.
— А может, ты не прав?! — с вызовом подбоченилась Медяна. — Сколько прошло? Все за пару дней может измениться, не то что за год-полтора.
Наверху что-то произошло, от чего корабелла резко сбросила ход. Выпь не преминул оборвать бессмысленный спор:
— Я пошел.
— Что?! Капитан... Тьфу, главный вор сказал же быть здесь. Вдруг тот бешеный еще не угомонился?
— Ага, — согласился Выпь, проскальзывая мимо девушки к лестнице.
Рыжая, возведя очи горе, последовала за ним.
***
Когда Выпь выбрался на палубу и оглянулся, то сперва не признал Лут. Сгинула куда-то вся безбрежная палитра черного, спрыснутая яркими самоцветными огнями.
— Что, не сидится в уюте? — Юга легко задел его руку, глянул с лаковым прищуром.
— Где мы? — вместо ответа выдохнул Выпь.
— В Саграссовом Море, пастух. Лучшие шелка Лута для радости твоих глаз. Добро пожаловать.
Вокруг, насколько хватало взгляда, тянулись отменные полотнища всех оттенков зеленого, от шартрезового до насыщенно-оливкового, и от аквамарина до салатового. Полотна отливали шелковистым сиянием, окрашивающим мрамористые борта корабеллы в светлый изумруд.
— Умилительное зрелище, не правда ли? — сентиментально вздохнул Мусин, глядя на Второго и Третьего. — Малахитовая шкатулка Лута, дивное диво!
— Здорово. Они живые?
— Нет. Дохлые, потому и зеленые, — оскалился Дятел.
— Раньше считали, что Море — поляна окко, любимых чаровных псов Второй шатии-братии. Теперь-то одичали совсем, носятся по всему Луту, корабеллы да людей гоняют, суки такие. Нет хозяйской руки, что говорить... Вот если попадутся на дороге, можешь попробовать к ноге свистнуть. Авось, сладишь с окаянными. Семечки будешь?
— А можно погладить? — не вытерпел Второй, когда одно из полотен с потрескивающим шелестом почти обтерло борт корабеллы.
— Да! — широким жестом
— Эй, не вздумай! — Юга остановил Выпь, прижег глазами старпома. — Смотреть, руками не трогать. Ты же не окко дурной, в самом деле.
***
— Что, капитан-капитан, волнуетесь? Улыбнитесь, ведь улыбка это...
— В рожу дам, — не отрывая взгляда от карты, бросил Иванов. — Мы пойдем через гармошку, которой Лут знает сколько не пользовались. Разумеется, я этим несколько этим взбудоражен.
Еремия, на два уровня вверх.
И-е-есть, капитан, два уровня вверх.
Дятел цыкнул, почуяв плавно изменившийся ход корабеллы. Склонился над бумагами. Волоха работал по старинке, предпочитая путевой короб, информатории и живое мертвое дерево искусительным приборам из Башни.
— Предлагаю рулетку. Заякоримся на ближней инварианте, в случае чего нас вытащит обратно, как рыбку выдернет.
— Ага, а еще может просто порвать мою девочку. В случае чего. Рулетки не проходили испытания в гармошках. Я думал над ариадной и маркерами. Помнишь, когда ныряли в сенот?
— Помню, ага. — Ухмыльнулся старпом, теребя одинокую серьгу жирного золота в правом ухе. — Еще Ледокол с нами чалился. Ты утверждал, что этот колодец и есть прямое подтверждение Аттрактора. Забавно вышло… Сколько мы там блудили на троих? С месяц?
Капитан едва заметно поморщился, уловив сдержанное пофыркивание Еремии.
— Понял тебя. Но, согласись, лезть в гармошку без страховки очень глупо.
— В нее вообще лезть глупо. Глупо слушать мальчишку, у которого в голове голос истинной корабеллы. Глупо таскаться со Вторым и Третьим на палубе. Глупо...
— Дятел! Ты мне помогать пришел?
— Нет, конечно. — Удивился Дятел, хватая со стола давно уже катающийся там крупный лесной орех. Примерился зубом. — Издеваться.
— Тогда чай мне завари.
— Слушаюсь, — отсалютовал орехом, развернулся к плитке. — У нас впереди еще целое поле-Ржавье.
— Да я в курсе. Сразу за ним к мулете и выйдем. Вот здесь вот.
— Кто ставил-то?
— Еще Первые пломбировали. — Волоха что-то отметил на карте. — Чтобы чего не выскочило из рукава Оскуро.
— Козырно. А вот что с пацанами делать будем, друг-гаджо? Гаер рано или поздно прознает, Первый у него уже есть, нежный его цветочек. Флэш-рояль захочет, фраерок жадный. Тренкадис, опять же, к ногтю прижать может. Церры Ведуты тоже клювами не щелкают. В несознанку уйдем?
Оба помнили, конечно, Немую Цену — один из заключительных этапов резни между Вторыми и Третьими. Вторые одерживали убедительную победу, и их естественные враги за одну ночь вырезали иерархов и детей противника. А после спятивший Глашатай увел за собой корабеллы и запер их в Бухте.