ПВТ. Лут
Шрифт:
У меня плохое предчувствие, хотела добавить, но постеснялась.
— Не бойся. Я рядом.
Рядом, но не со мной, вздохнула про себя рыжая.
— А тебе-то самому как Лут, по душе?
— Почти самое прекрасное, что я когда-либо видел.
Почти. Ну, конечно же.
— Кстати, о самом-самом... у меня от того вон типа мурашки по хребту.
— От Дятла?
— Не смотри на него!
Выпь улыбнулся.
—
— На кого?
— Тур. Есть такой зверь. Далеко, где-то на Хоме Тайги. Хотел бы я там побывать.
— Туров наловить?
— Зачем? Просто увидеть их.
— Да вон, любуйся. — Обвела рукой корабеллу. — Натуральный зверинец. И Юга твой как...
— Как кто, ай?
Медяна шарахнулась от улыбки и глаз. Юга словно из Лута вынырнул, сидел на борту, скалился. Самой темной, жестокой масти.
Девушка подавила желание подтолкнуть его в другую сторону. Ответила с сердцем.
— Как кошка дрянная. Тебя не учили, что в разговор чужой влезать невежливо?
— Чему меня только не учили, рыжая бешанка. Влезать в том числе, хочешь, покажу? — выразительно высунул кончик яркого, быстрого языка.
Облизал темные губы.
Медяна вспыхнула. Даже шее жарко стало. Всему есть мера, в том числе и ее терпению.
Круто повернулась, пошла, не глядя. Ноги, шея — как из дерева.
Юга чувствовал на себе взгляд Выпь. Скажи он что-то в защиту девчонки, Юга бы ощетинился, но Второй молчал. В молчании слов было больше.
— Слушай, пастух, — Юга решился, наклонился к Выпь близко-близко, словно их могли запалить, — слушай. Дальше держи бабу свою при себе. По мне так все равно, что с ней станется, но ты ж за нее сердцем болеешь, а?
— А? — Выпь повернул голову, пыхнул жаром, ожег дыханием щеку, как конь ретивый.
— Девку береги, бестолочь! — сердито прошипел Юга.
Пастух, кажется, что-то понял. Но спросить не успел.
— Внимание, товарищи пассажиры! Просьба пристегнуть ремни и не блевать понапрасну, мы входим в зону труполентности! — зычно рявкнул Дятел. — Кракен, драть тебя, быстро греби сюда! А вы, цивилы, свалите от борта!
***
Капитан жестом велел Выпь приблизиться. Обернулся к распадающемуся под носом корабеллы пространству — уже не черничному морю Лута, а словно бы ржаному непокойному полю.
— Смотри, Второй. — Сказал, плавно обводя рукой странную эту красоту. — Так начинается Ржавье, иначе — ржаное поле. Всего подобных тварей несколько, образования неустойчивые, пасущиеся. Кочуют поодиночке.
— Ага, — кивнул Выпь, жадно внимая.
Лут интересовал его, влек к себе неудержимо. Весь прошлый путь он почти не уходил с палубы, пытаясь понять это чудное явление.
— Вообще лучше Ржавье миновать, но это не так интересно. — Честно признал русый и улыбнулся по-мальчишески азартно. — Я потом покажу тебе непостоянную планку, за счет которой
— А чем опасны поля?
— Жильцами, щ-щегол, — хохотнул старпом, подступивший тихо. — Как засадят соломкой в задницу — все проклянешь, отвечаю.
Волоха же прищурил хвойные глаза, спросил вкрадчиво:
— Скажи, Выпь. Ты же был пастухом, верно? Знаешь, что такое ответственность. Как бы ты поступил, если ради безопасности всего стада нужно было откупиться одной особью?
Наверное, Лут хорошо влиял на него. Иначе с чего бы Второй сообразил подоплеку сразу?
— И кем именно вы предлагаете пожертвовать?
Ивановы переглянулись, обменялись репликами на своем причудливом языке. Надо выучить, подумал Выпь с угрюмой решимостью, надо заставить Юга обучить его.
Взгляд капитана упал на эдр.
— Разреши?
Выпь без слов уронил безвестную игрульку в ладонь Волохи. Тот, опустив ресницы, слепо огладил ребра пальцами.
Проговорил медленно, будто слушая Лут:
— Как если бы эхо или прообраз сферы Дайсона...
— Капитан, до нас гости! — бодро отрапортовал Буланко.
Старпом недовольно цыкнул, капитан же вздрогнул, вернул игрушку Выпь, поправил меховой жилет и вздохнул, как перед началом неприятного разговора.
— Ну вот, сам все и увидишь. — Кивнул кому-то за спиной Второго.— Здравствуй, Жиль.
***
Выплеснувшееся на палубу, подле самого флага багряно-алое пятно шевельнулось, протянулось вверх, съежилось плащом, открывая ржаной блеск соломенного существа, коряво рифмующего человеческий силуэт.
— Приветствую, капитан. Давненько не заглядывал. Или сторожишься?
Оно шелестяще — как сухое зерно посыпалось — рассмеялось.
— Лут большой, разными путями ходим, Жиль, — легко уклонился от прямого ответа Волоха.
— Я вижу, ты с новиками. Представишь?
— Нет. Сами захотят — назовутся, а неволить не стану.
— Добро. В прошлый раз, помнится, ты славный гостинец мне припас, нынче тоже не с пустыми руками явился?
— Твоя правда, Жилец.
Волоха поймал взгляд Буланко, кивнул. Парень живо споймал ойкнувшую Медяну, прижал к девичьей шее колючее лезвие.
— Ах ты, подлец! — обиженно вскрикнула рыжая, но вырываться остереглась.
Руслан пошел бурыми пятнами от стыда. Проговорил сбивчиво:
— Прости... Ты мне нравишься, горлинка... Эх, самому не по сердцу. Но капитан приказал, не можно ослушаться...
— Славная, — длинная, из соломы свитая рука Жильца подцепила волосы девушки, — и красная. Люблю красных. Угодил, капитан.
— Мы можем идти дальше?
— Не задерживаю, — сухо рассмеялся Жилец, оплетая девушку потрескивающими соломинами.