ПВТ. Тамам Шуд
Шрифт:
Будто ждал чего-то.
— Спасибо, — на всякий случай повторил Выпь.
Облюдок поднял брови.
— Спасибо, что эдр мне вернул.
Тьманник недоверчиво сощурился, зачем-то повел плечами, выпятил бедро. Облизал губы, из-под ресниц глядя на Второго.
Выпь гладил искрицу, размышляя, как бы уйти вежливо
А потом тьманник засмеялся, опустил натянутые плечи.
— Ай, как интересно, — выговорил протяжно, смахнул ладонью воду с шеи, с зеленых бус, — так вот ты какой, пастух. Выходит, правду о тебе говорят.
Выпь неловко пожал плечами. Его не волновало, что говорят о нем люди.
Он и сам-то не больно говорлив был.
— Я Юга, — сказал облюдок.
Улыбнулся, показав острые белые зубы.
— Хорошо, — кивнул Выпь. Потом вспомнил, чему учили воспитатели. — А я Выпь.
Смуглый опять засмеялся. Не обидно, а так, будто с другом хорошим шутил.
— Будем знакомы, Выпь.
И протянул ему руку.
***
Кажется, тогда он впервые хорошенько его разглядел. До того пересекались в становье, но впрогляд, едва-едва. Достать игрушку пастуха ему труда не составило, та сама в руки свалилась, а вот то, что пастух-бирюк отведет досадного преследователя — стало неожиданностью. Юга во всем привык полагаться на себя, такой жест его смутил.
Чудной какой, подумал. Нелепый, высокий, сутуловатый, с лохматой головой и странными желтоватыми глазами…
Давно было.
Юга запрокинул голову, унимая бегущую кровь. Прижал натянутый на запястье рукав плотнее к носу. Соленая, его уже тошнило от медного привкуса. Глаза мазал качающийся светильник, собранный из тележного колеса и привитых к ободу огнецветов. Третий моргнул.
Двинулся на выход, стараясь не запнуться о растянувшиеся тела.
Его не пытались удержать.
Попасть на Хом, некогда бывший под властью Третьих, оказалось не так просто, как того хотелось. Никто не соглашался вести его туда. Смотрели странно, с привычным интересом, но отказывались.
Страх был сильнее похоти.
Люди, порой думал Юга с омерзением. Бездумно плодящиеся, без меры жрущие, засирающие все кругом, трупное племя, никчемные твари… Но — одергивал себя, морщясь от справедливости — был и Волоха среди них, и та же Медяна. Не самые плохие представители рода.
Шатром стояла ночь. Пекло лунным тянущим жаром, от которого у Юга чесалось небо. Серебряными
Хом Шартра был дикий, лошадный. Делали-лили коневоды особенных скакунов. Стабилок. Крепких в бою, выносливых, промесных изготовок живой природы и технической мысли. За таких стабилизированных брали много — иному и на жеребенка не скопить. Юга добрался сюда, прослышав, что в этих краях собираются охочие до черной воды-ихора и брошенных сокровищ авантюристы. Какой-нибудь шайке можно было попробовать упасть на хвост.
Пока не получалось.
Он был один четвертую неделю как. Тосковал, если честно — будто от него кусок по-живому оторвали. Они условились поддерживать связь, но Выпь тоже ходил далеко. Разговаривали два дня назад, Второй казался измученным, был небрит и лохмат, говорил откуда-то со складов, где пережидал ночной дождь. Клык дикты выпирал у него над плечом, парень периодически дотрагивался до нее, как до оберега.
Юга думал, что не успел словить момент, когда Второй стал так нужен ему. Уперлась эта нескладчина, до потребы дыхания.
— Ты ловок и зол, — сказал человек, до этого мирно отливающий у стены, — а у меня в команде недобор. Пойдешь с нами?
— Если как общая пепельница то нет, проваливай, — глухо огрызнулся Юга, напяливая капюшон.
— Таких не держим. Хом Третьих, рокарий, ты же туда рвался?
— А что потребуешь за это?
— Со мной ляжешь.
Человек повел плечами. Приблизился. Оказался лохмат, с большим ртом, крепкими скулами и размашистыми бровями. Упрямый подбородок, и даже наклон головы — так похож на Второго, только старше, старше на много снегов.
— Ты кто такой?
— Щелчок, — подтверждая сказанное, сухо прищелкнул длинными пальцами, будто кастаньетами.
— Хорошо, — одобрил Третий.
— А ты у нас…?
— Юга.
— Будем знакомы, — кивнул Щелчок.
Руки друг другу жать не стали.
— Что вы возите с рокариев?
Человек глянул искоса. Глаза его были словно ножи, светлые, долгие и холодные. На виске узорчатой сеткой процарапан рисунок, куртка тяжелой кожи наглухо застегнута.
— Я не пытаю, для чего тебе туда, так и ты лишнего не спрашивай. Идет?
— Идет, — признал резонность Юга.
— Поклажа есть?
Третий молча хлопнул по тощей сумке через плечо. Лишнего при себе не таскал. Да и одеваться стал не в пример себе прежнему: немарко, неярко, просто, удобно. Внимания и так хватало. Щелчок кивнул. Зашагали — плечом к плечу, прочь от приоткрытого зева постоялого двора.
Третий понимал, что едва ли новый знакомец загнал свою тэху на официальную стоянку-воронку. Так и вышло. Тэшка покоилась на растяжках, как в гамаке, баюкалась в глотке ямины, коими щедр был этот Хом.