Пьяная Россия
Шрифт:
Я смотрела на застывшее Его изображение, пережив так много, чувствовала, что надо как-то все это осознать. Неподалеку от моего дома протекала маленькая чистая речушка, по берегам ее росла высокая шелковистая трава, туда я и направилась.
Я лежала на земле, вверх лицом, следила, как посреди бесконечного черного неба разгораются звезды. Такие яркие звезды… на фоне вечности. И не заметила, как легко поднялась с земли, очнулась только ощутив дикий холод на большой высоте. Умудрилась не испугаться, плавно опустилась обратно, в траву. Закрыла глаза, успокаиваясь, сердце тревожно
Слушайте соловья! Плывите с его пением по ночному воздуху, отдавайтесь дуновению прохладного ветерка со всей страстью израненных душ – и вам станет легче!
Я слушала и незаметно для себя заснула. А проснулась рано утром, где-то высоко в небе звенел жаворонок, приветствуя солнечное утро незатейливой песенкой. Я спокойная и отчего-то даже счастливая, вернулась в свой дом.
С картины на меня смотрел Он, Аггел.
А на улице стоял, судорожно вцепившись в хлипкий заборчик Валерка Терпелов. Желтое лицо его искажала презрительная гримаса, тонкие губы болезненно дергались, левый глаз непрерывно подмигивал, весь он дрожал мелкой дрожью.
Я подошла к окну и как только нашел меня, как? Смотрела я через пыльное стекло в ледяные злые глаза его, на маленький лоб испещренный глубокими морщинами, на узкие губы, скрытые неряшливой бородой, и размышляла, как же теперь мне избавиться от этого «человека»? Как мне отрезать его путь от своего жизненного пути раз и навсегда? Но он сам разрешил эту проблему, покачнулся, раз, другой, глотнул из горла бутылки водку, повернулся и пошел вдоль улицы. Он шел и оступаясь, рычал на самого себя диким зверем, пару раз упал и злясь, пнул землю, так что пыль взметнулась тяжелым облаком кверху, оседая на нелепой его и грязной одежде. Он шел и зыркал по сторонам, ища к кому бы прицепиться, нелюдимый, пьяный и бешеный, странный и страшный чужак в моей жизни, но не муж, слава Ангелам, не муж…
Я вернулась к картине, кто ты, Аггел, как Имя Тебе? Спокойный взгляд грустных глаз был мне ответом. Неужели, ты …?
Повелитель Поднебесной
1
Стояла невыносимая жара. Вот уже несколько дней землю сжигало солнце. Русские, не привыкшие к подобному пеклу, ходили вялые, еле волоча ноги… У каждого в сумке или в руках была бутылка воды. Многие с надеждой поглядывали на потемневшее небо, вслух делились друг с другом мечтами о дожде.
Наконец, небо покрылось черными тучами. Крупные, вначале редкие капли дождя зашлепали по пересохшей земле, прохожие не спешили спасаться бегством, а напротив останавливались, задирали головы кверху, подставляя лица долгожданной прохладе. И разошедшийся, безгромный, тихий дождь засеял, как сквозь частое сито, обдавая холодными брызгами разгоряченные жарой тела людей.
По лужам заскакали обрадованные воробьи и вороны с голубями не стесняясь залезали в самую глубь, самозабвенно купаясь и откровенно
В фонтанах радовались дети и подростки. Они так и не вылезли из воды, а просто послали небу благодарные вопли.
И в Волге, и в Которосли купающиеся тоже встретили дождь усиленными радостными криками.
Все радовались, все. Один Валерка Терпелов был недоволен.
Он промок и разозлился. Вдобавок ко всему у него был неудачный день. И ему показалось, что все и вся настроены против него.
Прохожие косились на него, дети показывали пальцами, девушки удивленно взирали, а юноши озадаченно оглядывались. Несколько раз он услышал слова, которые молодые люди со смехом говорили друг другу. Слова про него: «Смотри, это твое будущее!»..
Валерка шел злой, в кармане у него оставалось совсем немного денег. Работы не было никакой, значит заработка тоже. Мучила боль в груди, душил кашель. Он чувствовал себя скверно, часто останавливался, кашлял, держась за грудь и сплевывал себе под ноги красную слюну.
В «демократической» России отсутствовало насильническое лечение, какое было в Советском Союзе. И Валерка этим активно пользовался. Он давно уже болел туберкулезом легких и был заразен для окружающих, так как постепенно докатился до открытой формы. Пользуясь безалаберностью властей он совершенно не лечился, так как таблеток не любил, а уколов боялся словно огня, больница вызывала у него смертную тоску…
Тяжело, медленно, дошел до своей общаги и войдя в комнату, сразу рухнул на кровать. В висках у него стучало, перед закрытыми глазами плыл красный туман.
Вошла его сожительница, Танька. Женщина не далекая, во всех смыслах тупая, как раз такая, какая необходима была Валерке.
Она никогда не задавала вопросов по поводу его болезни. Никогда не слушала доводов соседей, сильно обеспокоенных таким соседством. Она вообще ни во что не вмешивалась, ее все устраивало. Она не требовала у Валерки сбрить его безобразную лохматую бороду. Не требовала от него нормально выглядеть, нормально одеваться.
Она и сама носила одежду старую, выцветшую и не модную.
Есть такие женщины – пьянчужки. Ходят на каблуках, но при этом таскают непонятное платье, вытянутое, выцветшее или надевают короткую аляповатую юбку с синтетической кудреватой кофтой, вышедшей из моды еще в позапрошлом веке. Одним словом, носят одежду, которую хороший дачник разве что на пугало натянет, ворон пугать. В народе про таких пьянчужек так и говорят:
«Вон, гляди, пугало пошло!»
Именно такой была последняя любовь Валерки. В том, что она последняя, он нисколько не сомневался.
Лежа на кровати, сложил крестом руки на груди и произнес трагическим тоном:
«Вот так я и умру!»
Танька среагировала незамедлительно, подошла и жалея своего мужика, запечатлела на лбу сочный поцелуй, оставив яркий след дешевой помады.
Валерка тут же закивал, что и целует его как покойника.
Танька, между тем, вытащила из сумки то, что принесла с собой.
На столе появилась банка соленых огурцов, буханка черного хлеба, пол-батона вареной дешевой колбасы и четыре бутылочки боярышника.