Пьяное счастье
Шрифт:
Певец удивился.
– Я не очень вас понял? Работают, чтобы отдохнуть?
– Ну а для чего же еще? Люди больше ничего и не делают, кроме как работают и спят. Бег по замкнутому кругу.
Певец оживился.
– Да-да, вы правы. Полностью согласен с вами.
Поэтому-то я и пою по ночам. Я хочу разрушить, разорвать этот
– Но они этого не хотят. Людей устраивает работать для сна, а спать для того, чтобы были силы для работы. Я думаю, многие счастливы от того, что в коротких промежутках между сном и работой они вкусно едят, ездят развлекаться, влюбляются и расстаются, выращивают детей, поют и танцуют, читают книги, газеты и журналы.
– Стойте, стойте! – перебил меня Певец. Он был сильно взволнован. – Вы ошибаетесь. Они не получают удовольствие от всего того, что вы перечислили, так как над всем этим довлеют сон и работа. Я учил это, я знаю.
– Что значит "учил"? Насколько мне известно, такой науки нет. Может, социология?
– Нет, такой науки действительно нет, – сказал Певец. – Но я учил или может быть вернее будет сказать – изучил этот вопрос. Я гуляю 14 лет по ночным городам. Я знаю, что представляют из себя люди во власти ночи, даже самой лунной, самой звездной, самой светлой. Они боятся ночь, они даже не выглядывают в окна.
– Почему же, многие любят ночью смотреть в окно, – сказал я.
– Нет, никто не смотрит. Потому что ночью темно и пусто.
– Правильно. Чего же на это смотреть.
Но Певец не обращал внимания на мои слова и увлеченно продолжал:
– Они отравляют праздники на улице, если уже ночь. Они все вместе – тысяча, 20 тысяч, 100 тысяч под фонарем, фонарями, прожекторами. А если кто-то из них отбредет в сторону, где темно и пусто, он пугается, жутко чувствует себя и торопится поскорее вернуться ко всем, в толпу.
Я не мог не согласиться с
– Ты прав. Точно как у Эдгара По "Человек толпы".
– Да-да, примерно так. Но я люблю ночь.
Давно, в свои первые ночные прогулки я испытывал страшную тоску. Потом было легче: я… мне нравилось дышать свежим влажным воздухом ночи и пинать ногами мусор на тротуарах. А затем, в конце концов, я стал упиваться ночью, вернее тоской ночи.
Я понял, что истинная радость – она в тоске. Я уже несколько месяцев пою об этом.
– О чем? – переспросил я. Честно говоря, я смутно понимал, что он имеет в виду.
– Как о чем? О радости в тоске. Это, действительно, истинная радость.
– Что, действительно, истинная?
– Да вы попробуйте. Мне было надо поделиться с кем-то этой радостью в тоске, поэтому вчера я купил хороший мегафон. Дождавшись ночи, я стал ходить по улицам и петь, что в тоске радость и стоит выйти из дома в темную ночь, в ней будет радость, потому что грустно. Это, кстати, слова из моей песни.
– Это твои стихи? – спросил я рассеянно.
– Да. Что, понравились? Хорошие стихи?
– А почему нет рифмы? – удивился я.
– Она не нужна.
– Ладно, хорошо. Иди. Только без мегафона.
– Конечно, без него – его мне сломали полицейские. Так что, я свободен?
– Да, но только не шуми на улице.
Певец встал и направился к двери.
– Подожди, – сказал я. – Я тебя провожу. Кто его знает, может, ты и прав.
Мы вместе вышли из участка в ночь.
– Ну как, чувствуете радость в тоске? – тут же спросил он меня.
– Еще нет.
– Наверно, потому что мы только вышли.
Пройдитесь туда-сюда под окнами этого большого дома. Минут 20 хватит, чтобы почувствовать.
Мы несколько минут прогуливались под темными окнами большого многоквартирного дома.
Конец ознакомительного фрагмента.