Пять дней сплошного цирка

Туровская Марина

Но фильмы, особенно реклама, заставляли выделять желудочный сок и слюну сценами семейных застолий, призывая сварить суп и залить кетчупом мясо или заморить голодного червячка йогуртом.

В четыре утра Петечка не выдержал. Казалось, что желудок слипся, голова кружилась от непривычно сильного голода. Руки дрожали в предвкушении того, как они возьмут у продавца упругий батон телячьей свежей колбасы, отрежут толстый шмат и положат на кусок мягкого белого хлеба.

Пробежка до продовольственного ларька на соседней улице, общение с

равнодушной, не обращавшей на него внимания продавщицей и более спокойное возвращение домой заняли пятнадцать минут. Народу в пятом часу утра не было совсем.

Наевшись, Петечка заснул сном праведника, уверовав, что все должно кончиться хорошо.

Проснулся он днем от звука отпираемой двери. Вскочив с кровати, Петечка выглянул в коридор, собираясь сурово, но с облегчением отчитать Гену за задержку…

В коридоре стояли три огромные игрушки, с большим интересом рассматривая его, Петечку.

Я доедала мороженое, а Ладочников допил «Боржоми», когда дверь подъезда открылась, и сначала вышел неизвестный мужчина средних лет, а за ним наш хмельной Чебурашка.

– Ну что, Наты и Пинкертоны, Агаты и Кристи, жив наш курилка Петечка, – Сергей говорил приглушенно и весело. – Вот приятель мой, Дмитрий, видел его сегодня ночью, заходящего вон в тот подъезд. А там, между прочим, квартира общего знакомца, недобитого Гены. Ребята, а друга моего Димой зовут.

– Я трезвый ночью был, – вставил Дмитрий. – Отчетливо Петечку видел.

Костя поставил пустую бутылку «Боржоми» у лавочки, на дом не смотрел, только на цветочки у бордюра клумбы.

– Какие окна его?

– На другую сторону выходят, – пьяно показал руками Дима.

– Очень хорошо.

Достав сотовый телефон, Ладочников нажал две кнопки.

– Это я. Записывайте адрес… Нет, спецназ не надо. Там предположительно Петр Животинкин. Тот самый…

Я схрумкала донышко вафельного стаканчика.

– А мы, что же, сейчас двинем на воскресение помершего смотреть?

– Тебе что, цирка мало? – Костя убрал телефон и смотрел на меня без улыбки.

– И не отговаривай меня, – уверенно ответила я. – Все равно я в этом деле завязла по уши.

Сергей стоял и вытирал пот. Но вдруг решительно надел пыльную голову Чебурашки и пошел к подъезду дома напротив.

– Эй, ты куда? – Костя пошел за Сергеем.

– Морду ему начищу, – сообщил Сергей, тряхнув круглыми ушами. – Надо успеть первым, а то загребут его в милицию и не дадут поговорить душевно.

Дмитрий стоял в растерянности. Ладочников движением ладони усадил его на лавку.

– А ты здесь посиди.

– Так я… с Серегой.

– Лучше три раза быть свидетелем, чем один раз потерпевшим. Сиди, наблюдай. – Костя приложил к ватной груди желтую утиную лапу. – Знаю по долгу службы.

Дверь в квартиру вскрыл, конечно же, Ладочников. В нашей стране милиционеры именно средних чинов спокойно входят в чужие квартиры.

Младшие чины еще не привыкли вламываться по любому поводу, не снимая обуви. А старшие уже опасаются.

Костя откуда-то из области утиной задницы достал связку отмычек.

На звук вскрытого замка отворилась дверь в комнату. Бородатый толстяк с неприятным лицом оторопело уставился на нас. Его качнуло к косяку.

Сергей молча снял с себя Чебурашкину голову, и Петечка побледнел. Зависло неприлично длинное молчание.

И тут в замке в двери квартиры начал поворачиваться ключ.

Иван сразу же после поминок решил, что с Городком он завязывает. Может быть, на время, но все равно необходимо исчезнуть отсюда на пару-тройку месяцев. Только вот украденные деньги необходимо найти. Еще неплохо было бы вернуть папку и диск с технологией. Но это поправимо, в цехе есть дубликат. Программа стояла в отдельном компьютере.

С одной стороны, сто тысяч не маленькие деньги. С другой стороны, ими можно пренебречь, если это цена твоей собственной жизни. Но, с третьей стороны, его близкое окружение не поймет безнаказанности ограбления. Иван обязан найти похитителя, даже если придется затратить на поиск еще сто тысяч.

Начертив схему из множества фамилий, связанных с Петечкой, фабрикой и реализацией товара, Ваня решил, что необходимо более подробно изучить Гену, такого неродного брата заместителя директора фабрики. Сам Гена доживал в больнице, следовательно, есть возможность не спеша обследовать его квартиру.

На операцию Иван взял Геру и Понта, которые смотрели в глаза хозяина взглядом преданной собаки, покусавшей не того прохожего.

На квартиру решено было заехать в субботу днем, когда большинство соседей уйдет веселиться на центральную площадь города за счет мэрии.

Машину не стали подгонять к подъезду, оставили на соседней улице.

В городе еще не поставили цифровых замков на каждый подъезд, поэтому вошли без лишних свидетелей.

Гере потребовалось двадцать секунд, чтобы отпереть дверь. Он же вошел первым… И остолбенел. Справа от двери стояли три игрушки в человеческий рост, слева – бородатый покойный Петечка.

Понт, заглянувший в квартиру, решил остаться «на стреме». Иван даже немного растерялся, увидев «праздничный набор» гостей. Но без эмоций оглядев квартиру, тихо сказал: «Петечку берем с собой».

– А этих, игрушечных, куда девать? – громко и пренебрежительно спросил Гера.

Иван посчитал, что убирать троих свидетелей слишком хлопотно.

– А артисты пусть дальше водят хороводы.

Правильно оценив ситуацию, Петечка сполз по косяку на пол и очень натурально потерял сознание. Не сделав ни шагу, Иван оценил мешкообразное падение рыхлого тела.

– Сильно упал. Гера, вылей на него чайник воды.

– Горячей?

– Любой. – Иван протянул руку и потрогал мою рыжую косицу, торчащую кверху.