Пять лет спустя или вторая любовь д'Артаньяна
Шрифт:
Портос встретил предложение лейтенанта с энтузиазмом:
— Точно! Идем и забаррикадируемся! Вы ведь это имели в виду, мой друг? — спросил он у Атоса.
— Но прежде нам следует запереть немцев в одну комнату, а слуг в другую.
Арамис, все это время хранивший молчание, пошел запирать пленников.
— И не забудьте собрать у немцев все заряды для пистолетов! — крикнул вслед ему Атос.
— Подождите, Арамис! — воскликнул Портос. — Я помогу вам, а потом мы притащим все стулья в апартаменты
Через четверть часа все было сделано. Огромный шкаф надежно подпер дубовую дверь, намертво заклиненную с помощью отломанной от шкафа филенки. Остатки еды и подносы громоздились на столе. А друзья молча сидели на неудобных, кривоногих стульях вкруг него и с нетерпением ждали, когда раздадутся крики в коридоре...
Наконец громкий командный голос спросил по-немецки:
— Где вы там застряли, недоноски?
— Спохватились, — ухмыльнулся д'Артаньян.
Донеслись шаги солдат. Кто-то попытался войти в их комнату, раздались проклятья, в дверь забарабанили, потом все стихло.
— Сейчас вернутся, — предположил Арамис.
— Не думаю. Вначале доложат по команде, — возразил ему Атос.
Но время шло, за дверью царила поистине гробовая тишина, Портос начал позевывать, и тогда д'Артаньян сказал задумчиво:
— А ведь это я виноват, что мы все оказались запертыми во дворце кардинала.
— Каким образом? — встрепенулся Портос.
— Вернее, не я, а моя самоуверенность. Мадлен предупредила меня…
— Мадлен? — внезапно проявил заинтересованность Арамис, полагавший, что д'Артаньян ведет слишком аскетический образ жизни.
— Девчонка, дочь моего трактирщика, премиленькая и обещает вырасти в настоящую красавицу. Она меня перехватила, когда я возвращался с дежурства домой, и предупредила, что какие-то черные люди, похожие на альгвазилов, устроили засаду на лестнице. Я не выспался, наверное, поэтому кровь бросилась мне в голову, и я решил проучить их: обнажил шпагу и вошел в подъезд. И тут сверху, с площадки второго этажа на меня бросили что-то тяжелое, я упал и очнулся только в темной карете, а напротив восседал этот подлец Жюссак, безумно гордый собой.
— Мой захват он организовал таким же примитивным образом, — признался Атос. — Только перед этим его люди обманом вызвали меня из квартиры.
— А на меня набросили аркан, словно я дикая лошадь из Арля, — пробасил Портос.
— Боюсь, друзья, я оказался самым беспечным. Я спал, и меня схватили, что называется, тепленьким, — признался Арамис.
— Ничего удивительного — последнее время вы основательно недосыпали… — лейтенант умолк под сердитым взглядом Арамиса.
— Когда же они, наконец, начнут штурмовать нас? — потянулся Портос. — Ненавижу бездействие.
— Придется набраться терпения, мой друг, — сказал Арамис,
— Ну уж сидеть я не стану! — воскликнул Портос, встал и подошел к шкафу. — Кажется, я видел здесь какие-то полотнища, когда передвигал его.
Он открыл створку. Действительно, на полках лежали аккуратными стопками новенькие портьеры и гардины, приготовленные для обойщиков. Портос взял несколько полотен, бросил на пол, лег, потянулся, прикрыл лицо шляпой.
Надеюсь, вы меня извините, если я засну. Истинный солдат должен уметь спать впрок…
Глава 29
Кресло оказалось неудобным, хотя и стояло у двери королевского кабинета. Герцогиня ди Лима довольно быстро поняла: ее намерение дожидаться здесь утреннего выхода короля, чтобы сразу же упасть ему в ноги, немного непродуманно. Но отступать она не любила и потому, походив немного, снова уселась на продавленное задами многих мушкетеров сидение.
Вереницей прошли лакеи, погасили свечи.
За ними появились слуги. Они соскабливали застывшие капли воска, упавшие с канделябров на пол. Затем дверь кабинета отворилась, вышел Дюпон со свечой в руке, запер дверь и быстрым шагом удалился в сторону парадной лестницы. Вскоре он вернулся в сопровождении швейцарца с алебардой, поставил его на пост у двери. Уходя, заметил, что в кресле сидит герцогиня, остановился в нерешительности, и тогда герцогиня окликнула его.
— Подойдите, Дюпон.
— К вашим услугам, ваша светлость,
— Скажите… — герцогиня в нерешительности умолкла. — Скажите, — повторила она, — вы не могли бы устроить мне сейчас аудиенцию у короля?
— Ваша светлость…
— У моих французских родственников было прелестное имение под Бордо. Чудесный виноградник на южном склоне, – герцогиня внимательно следила за выражением лица Дюпона. Ей показалось, что глаза его слегка затуманились, и тогда она продолжила: — После смерти родственников оно стало моим. Но если бы вы смогли устроить мне аудиенцию сейчас, оно стало бы вашим.
Дюпон мгновение подумал, картинно вздохнул и развел руками.
— Совершенно невозможно, ваша светлость. Я очень люблю бордосские вина, но король сейчас с дамой.
— Но эта дама — моя племянница!
— Даже если бы она была вашей дочерью, ваша светлость. Король выразил недвусмысленное желание остаться с дамой наедине. Во Франции его желание непреложный закон для всех.
— Скажите хотя бы, когда он встанет?
— Не знаю. Обычно он встает очень рано и слушает утренних птиц. Но сегодня…