Пять ликов богини
Шрифт:
В итоге меня грубо забрасывают внутрь служебного входа и закрывают дверь. Я, наконец, оборачиваюсь, чтобы рассмотреть своего спасителя. Им оказывается очень высокий и широкоплечий молодой мужчина-азиат, носящий огромный, как палатка, чёрный плащ и тёмные маленькие круглые очки. Его длинные чёрные волосы забраны в хвост. И хоть конкретно я никогда не видел его вживую, по описанию других личностей сразу понимаю, что передо мной Чих Пых Мых. Унагист.
Я стараюсь смотреть на него как можно более грозно, но внутри всё дрожит от мысли, что придётся с ним драться. И почему при создании меня
— Спокойно, Лермушкин, — говорит Чих Пых Мых раскатистым басом на удивление почти без акцента. — Я не к тебе. Позови Психа Колотка.
Я нервно сглатываю. Время шесть сорок. Десять минут переход в одну сторону и десять минут в другую. А если сейчас отдам контроль Психу, обратно его уже не получу.
— Вы будете драться? — аккуратно интересуюсь я.
— Не исключено, — спокойно и уверенно отвечает Чих.
Его голос воплощает крепкую и жёсткую волю. Он говорит, не терпя возражений, стараясь задавить собеседника. Это грозный противник.
— Тогда как насчёт перенести эту встречу на попозже, скажем, после концерта? — Я и сам стараюсь говорить спокойно, но очень сложно не сорваться в трусливый визг при виде такого громилы. — У меня скоро выступление на музыкальном конкурсе, к которому я долго готовился. Не хотелось бы сейчас портить товарный вид, тем более что у меня и так всё лицо в синяках.
Чих задумчиво хмыкает, берёт себя за подбородок и говорит:
— Ладно. Но я буду следить за тобой из зала. Поближе.
— Разумеется.
Звучит ужасно, ведь такой здоровяк ярко выделится на фоне остальных, не раз зацепит мой взгляд и напомнит, что после концерта мне тут же придётся вновь отдать контроль Психу.
— И я сижу только на лучших местах. Так что выбьешь мне вип-ложу.
Я не сдерживаюсь и обречённо стону. Да, каждый участник имеет право на трёх посетителей в вип-ложе, где для них готовы столики с индивидуальным обслуживанием. Я приглашал Зевану, но не уверен, что она придёт. А если придёт, то ещё хуже — ей придётся сидеть рядом с этим ???(da gezi)[4]. Так что же, отказать ему?
Но даже сквозь очки из взгляда Чиха лучатся такие угроза и напор, что все возражения просто убегают прочь.
— Хорошо, я скажу, чтобы вас пустили.
Чих удовлетворённо кивает и выходит обратно на улицу. А я удручённо тащусь дальше по коридору с таким настроем, с каким обычно в конкурсах не побеждают. Прохожу в дверь, ведущую в гримёрки, а оттуда уныло плетусь в назначенную мне комнатку. Там в очередной раз смотрюсь в зеркало, чуть подправляю тональный крем в местах, где он стёрся, и глубоко вздыхаю. Меня, словно прочной рыболовной сетью, накрывает паника. А что, если я проиграю? Что, если плохо выступлю? Я могу стать сто пятьдесят шестым человеком за чуть менее, чем триста лет, который набрал миллион единиц соцрейта. Всего сто пятьдесят пять людей добились таких вершин, и большинство уже ближе к старости. А мне остался один маленький шаг. Шаг, который сделаю я — Лермушкин. Не Порфирий, не Псих Колоток. И теперь уже точно не Ада. Я.
В гримёрку заходит робот-помощник.
—
Получается, я зря сюда так спешил, раз мне определили явиться перед слушателями предпоследним.
— А кто пойдёт шестым?
— Госпожа Лада Солнцева.
Что ж, хорошо, что она, перед ней выступать совсем не зазорно. Может, даже удастся встретиться до выхода на сцену, ведь впереди ещё целых два часа. После короткого и напряжённого знакомства с Чих Пых Мыхом, её компания успокоит и утешит.
— А в какой она гримёрке? — спрашиваю у робота.
— Госпожа Лада Солнцева ещё не приехала. Её известили, что она выйдет последней, и она сообщила, что приедет ближе к началу своего выступления.
— Ты меня расстроил. Проваливай. Только сперва передай в администрацию, чтобы от моего имени в вип-ложу пустили ещё одного гостя. Некоего Чих Пых Мыха. Это такой очень высокий и крупный азиат в чёрном плаще и тёмных очках.
Робот издаёт несколько трещащих компьютерных сигналов, связываясь с кем-то на теклане.
— Готово, — сообщает он. — Я удаляюсь. Если понадоблюсь, я в помещении для компаньонов. Мой номер — тридцать девять. Приятного вечера.
Робот покидает гримёрку, а я откидываюсь на стуле и задумываюсь, как убить ближайшие два часа. В голову не приходит ничего лучше, чем пойти к сцене и посмотреть на выступления ?????? ?????????????(allous symmetechontes)[5]. Честно говоря, эти ребята даже близко не тянут на звание достойных конкурентов. Но соперников, как и родителей, не выбирают, если только ты не спятивший гений, как Ден Унаги.
Я выхожу из гримёрки и иду по коридору в сторону сцены. Уже отсюда слышны крики людей в зале и громкая музыка, заполняющая пространство из огромных динамиков. Только-только вышел Гриша Весна (настоящая его фамилия вроде бы Ленивцев) — тот ещё бездарь, способный сочинить лишь монотонный бит и бессмысленный стишок максимум на две стопы в строке, да и рифмы у него такие, что откровенно хочется дать автору в морду.
Мой прогресс,
Качаю пресс.
Девки текут,
Сучки бегут.
Сдаётся мне, это не считалось музыкой даже двести лет назад. Тем не менее, зал реагирует, люди двигают телом в такт биту, а кто-то под этот примитивный минус даже пытается танцевать. Находятся и такие, кто во всё горло орёт эти тупые и бессмысленные строки. И я понимаю, почему людям это нравится — такие треки (песнями их язык не поворачивается назвать) прочно оседают в голове ввиду своего примитивизма, отчего мозг прокручивает их снова и снова, снова и снова, до тех пор, пока ты не свыкнешься с мыслью, что хочешь послушать это дерьмо ещё раз. И в результате, чтобы хоть как-то оправдаться, убеждаешь себя, что тебе это нравится. Как итог, артисты, подобные Грише, попадают в число шести счастливчиков, допущенных к этому конкурсу, в котором, замечу, участвуют лишь самые популярные музыканты города. Вот и думай после такого, что людям действительно нужно — поток бессмысленного заедалова, или всё-таки чувственное и живое искусство.