Пять невест и одна демоница. Трилогия
Шрифт:
Как тащил наверх.
Как…
– Он умер уже к вечеру. А я… я забрал его сумку. Я не знаю, почему. Он… всегда хотел найти сокровища. Чтобы всамделишние. И я подумал, что он нашел. И хотел посмотреть. Просто посмотреть.
– Тише.
– Я должен был отдать все отцу… должен… я рассказал про ход. Пришлось. Он ведь спрашивал. А я… я не сумел промолчать. И вот… отец… он не ругал. Но ход засыпали. А про сумку не сказал. Спрятал. В дупле. Это наше с Калленом место. Мне… мне показалось несправедливым, что сокровища отберут. А их бы отобрали.
Ричард замер. Он, оказывается, раскачивался.
–
– А он умер?
– Да. И… и его отец уехал из замка на следующее же утро. Мать Каллена давно умерла… и оказалось, что… сумка… я о ней не сразу и вспомнил. Больно было.
Но любая боль проходит.
А с нею и чувство вины, хотя оно и было-то смутным. Тогда. Теперь вернулось.
– Я вытащил эту сумку… осень. И дождь. Осенью всегда дожди, становится почти невыносимо.
Даже тогда, когда Замок был полон людей.
– Из-за них я и вспомнил. Сумка лежала там. Отсырела, конечно. Плесенью покрылась. Хлеб… Каллен брал его с собой. И он сначала высох, потом размок. Все внутри было в этих осклизлых крошках. А я… я вытряхнул. Свечи. Он взял не огарки, украл хорошие. И если бы не умер, быть ему поротым. Но Каллен никогда не думал о последствиях. Мне кажется, он просто не способен был. Не важно…
– Что там нашлось?
– Ничего… пара монет. Древних с виду, – Ричард прикрыл глаза, вспоминая. И монеты он почти увидел. Темные кривоватые кругляши с почти стершимися лицами. – Ладхемские, кажется… то есть, не уверен. Я их отдал. Или потерял? Не помню. Еще проржавевший нож. Он стал тонким, как бумага, и разломался в руках. А вот зеркало показалось красивым. Я еще подумал, что у мамы скоро день рождения. У нее день рождения, а я подарка не придумал! Мы всегда с отцом… то есть, он придумывал. Покупал. Привозил. А мы дарили, как будто это от нас обоих. Но я ведь хотел свой подарок!
– Ты был ребенком.
– Нет… то есть, да. Но… меня ведь учили! Мне с детства говорили, что вокруг опасно. Проклятые земли. Проклятые вещи… что тьма не дремлет. Что у неё множество обличий и… и говорили, а мне даже в голову не пришлос показать это зеркало кому-то!
– Дети не ищут опасности.
– Нет, но…
– Тебе показывали что-то из проклятых вещей? Ты вообще понимал, как они могут выглядеть? Или вот тьму. Ты видел её?
– Учился управлять. Но… да… я просто не подумал!
И голос тонет в пустоте.
– Твой отец тоже. Он ведь видел подарок, так?
– Д-да…
– И мог бы спросить, откуда тот взялся? У тебя. У твоей матери. Он-то, в отличие от тебя, был взрослым, – демоница говорила спокойно и уверенно. Так, что ей хотелось верить. Хотелось отчаянно. – Но он не спросил. Не поинтересовался, откуда у ребенка взялось недешевое зеркало. Или вот у твоей матери. И… все случилось.
Верно.
Ничего не изменишь.
Остается сидеть на полу, держа дрожащею рукой проклятую книжицу.
«Анна спала долго. Полагаю, с тех пор, как её телесное вместилище было помещено в пещеру. Признаться, я так и не понял, почему его вовсе не уничтожили. И она отказалась отвечать. Не суть важно, главное, что она
– Сказал человек, который сам это сделал, – проворчала демоница. А Ричард подумал и согласился.
«Так душница обрела шанс вернуться, чем и воспользовалась. Она сказала, что сроднилась с душой моей Анны. Что и та стала меняться, ибо душница пожелала обрести подругу. А вот я мешал. Я лишил их питания, а после и вовсе убил Анну. До того, как она преобразовалась».
– Знаешь, – прервала демоница. – Но я ведь видела её. Твою матушку. В зеркале. Это… это что-то да значит?
Ричард не ответил.
Он перевернул страницу. Осталось уже немного.
«Ныне Анна утверждает, что и она, и моя Анна питались душой моего сына. И эта душа повреждена настолько, что вряд ли сумеет она восстановиться. Он обречен быть слабым»
– Чушь! – демоница возмутилась. – Это… ты не слабый!
Слабый.
Просто… она не знает, каким должен быть истинный Повелитель Тьмы.
«Он не сумеет справиться ни с Проклятыми землями, ни с собственной тьмой. Мне ли не знать, сколь тяжка эта ноша. А потому я должен найти другую женщину, подходящей крови, чтобы родила она мне другого сына…»
Ричард закрыл глаза.
Как же… больно.
Одно дело знать, он никогда-то не испытывал иллюзий по поводу своей силы. Но совсем другое – читать это вот…
– Он просто идиот, – проворчала демоница.
И захотелось согласиться с нею.
Глава 45О том, что у ведьмы лиц множество
«Была та девица собой хороша несказанно, а еще нрав имела тихий, кроткий и незлобливый. Покорна она была воле отца своего, а после и мужа. Поселилась она в тереме высоком, окруженная служанками да девками дворовыми, всякое желание её исполнить готовыми. И было у неё множество атласов да бархатов, соболей с чернобурками, каменьев всяческих и иных, женскому сердцу вещей милых. Ничего-то не жалел князь для своей супруги. Да только она, тихая, с каждым днем становилась еще тише. Бледнела и хирела, чем встревожила князя премного»
Сказ о князе Горомысле и жене его, старой прехитрой ведьме
Ей дали напиться.
И конфету.
Липкий леденец, которого касались чужие руки, чужие пальцы, но сей факт не вызывал отвращения. Впрочем, если подумать, то после всего, что Летиция видела, испытывать отвращение перед конфетами было как-то… там, в полиции, брезгливые не выживали.
И она тоже брезгливость утратила быстро.
Голова еще кружилась.
Слегка.