Пять невест и одна демоница. Трилогия
Шрифт:
– Видела… тут, – палец ткнулся в стол, рядом с блюдом. – Он был тут, а мы… мы тут…
И обе уставились на тарелку с булочками.
Нет, так у нас ничего не выйдет.
У нас.
Я поглядела на дверь. А Теттенике кивнула:
– Зови!
Легионер выслушал.
Покачал головой, а потом ушел.
– Куда он? – тихо спросила Теттенике.
– А я знаю?
Отсутствовал он недолго, вернувшись со свитком, который раскатал прямо на столе, потеснив и блюдо, и булочки,
Легионер ткнул в него пальцем, а затем в стену.
– Это замок? – догадалась я.
Кивок.
– Ты понимаешь? – это я уже у Теттенике поинтересовалась.
– Конечно. Меня учили читать карты, – сказала та, отчего сразу захотелось сделать ей гадость. – Правильно. Надо было с нее начать. Здесь, правда, вряд ли будут обозначены тайные тропы… их никогда не обозначают, потому что тайные.
Логично, что тут скажешь.
– Но вот если… – она прикрыла глаза. – Да… замок был виден… виден… вот отсюда.
Тонкий пальчик уперся в карту, в ту её часть, где были нарисованы треугольники. Горы?
Дороги на карте не было.
– Смотри… вряд ли её бы делали слишком кружной, – Теттенике склонилась над картой, почти столкнувшись лбом с легионером. – Дороги строить тяжело.
Особенно в горах.
И… ладно, позже были демоны, которым, что горы, что нет, все едино. Особенно если демоны сильномогучие, а не такие, как я. Но когда строили замок, демонов еще не вызывали. Значит… значит, было что-то другое.
Вот сомневаюсь, что без чуда чудесного можно соорудить дорогу, особенно тайную.
А где тут чудо…
Кроме гробницы, в которую конь не спустится.
Стоп! Конечно! Гробница! Но не та, массовая! А другая!
– А… а ты, случайно, не знаешь, – спросила я у легионера. – Где этот… глава светлого рыцарства гробницу нашел?
– Думаешь?! – Теттенике закрыла глаза и кивнула. – Да… там пещера… теперь вижу.
Видит она.
Много пользы от этих видений? Нет, я понимаю, что злюсь иррационально, и даже усмиряю раздражение. Почти.
– Там много пещер… и ворота такие… они не хотят открываться. А потом все, – с сожалением сказала Теттенике.
– В смысле «все»?
– Видение закончилось.
– Тогда ладно, а то мало ли… может это глобально «все». Пещера… ворота… знаешь, где это?
Легионер кивнул.
Хорошо.
– Тогда… погоди, нам собраться надо. В поход. Еду там. Воду. Оружие.
На меня поглядели, кажется, с умилением. Еще немного и это неживое чудовище по голове погладит. А ведь… а ведь они Ричарду подчиняются.
И что это значит?
А то, что меня могут просто-напросто не пустить. Если им указания оставили. Будем надеяться все-таки,
И мир тоже.
Гибнущий мир – достаточно веский повод, чтобы нарушить слово.
Я поглядела в черноту, что скрывалась за забралом шлема.
– Послушай… – мысли выветрились, да и никогда-то не умела я произносить проникновенных речей. – Я понимаю, что здесь остаться безопаснее. И что я обещала. Но… мир погибнет!
Кажется, Легионера это не впечатлило.
А может, на мир ему было давно и глубоко наплевать.
Я вздохнула и поглядела на Теттенике. Ну, её ведь должны были учить не только карты читать. Ораторское мастерство принцессам преподавали. Там, в моем мире. Но она лишь развела руками.
Я же смотрела.
И… смотрела.
Я, может, и не принцесса. И дара у меня нет. Никакого. Кроме рогов, хвоста и огненных крыльев, которые, слава всем местным богам, хотя бы одежду не испепеляют. Но я почти чувствовала его, человека…
…человека.
Когда-то у него было имя.
Давно.
Так давно, что он бы и забыл, если бы, конечно, имя не забрали. Это часть ритуала. Душу лишают всех привязанностей, оставляя лишь одно – служение.
Кому?
Тому, кто стоит на страже мира.
– Мне жаль, – мне было действительно жаль, потому что я слышала слабое эхо боли. Его смерть не была спокойной. А посмертие стало не лучше смерти. И он привык. Люди ко всему привыкают, даже к такому. Но это не значит, что он забыл все.
Ветер.
Горы.
Дом.
Дом поставили на склоне, в стороне от деревни, слишком близко к пропасти. И местные промолчали. Местные приглядывались к чужакам, а те, самоуверенные, не умели слушать горы. Им казалось, что они все предусмотрели.
Есть ведь амулеты, способные укрепить породу.
И другие, защитные.
Есть просто руки. Сваи. И опыт.
И есть горы…
Почему я это слышу? Потому что он помнит? Тот дом и девушку с волосами цвета темного меда. Помнит её смех, такой веселый. И то, как запрокидывала она голову.
Венок из белых цветов.
Закрой глаза и угадай…
…горы коварны. Не было ни оползня, ни лавины. Незыблема осталась каменная подложка. Но из трещин выползли твари. Однажды. Мелкие. Юркие.
Злые.
И дом остался. Может быть, он по сей день стоит, держится старыми сваями за гранит, а может, истлел, рассыпался, пожранный мхом да лишайником. Тогда местные обходили его стороной. Несчастливый. В том доме пахло кровью. Тогда. И отец говорил, что случается, что людям в местах подобных надобно держаться вместе. А чужаки не поняли.