Пять невест и одна демоница. Трилогия
Шрифт:
– Конечно… вы… вы простите… это весьма нагло с моей стороны. Неосмотрительно. И дева не должна бы… говорить о таком… но это место… – она прижала руки к сердцу. – Оно заставляет смотреть на все иначе. И думать тоже. Я… я почти умерла!
– Вы выглядите живой.
– Спасибо. Но я поняла, что жизнь слишком коротка. И не стоит тратить её вот так… просто… и таиться. Таиться не надо.
– Не надо, – подтвердил Артан. А степнячка замедлила шаг.
– Мой брат… он недоволен. И сердится.
– С чего бы? Мне казалось,
– Сердится… теперь мне только умереть.
И вздох. Она все-таки красива. Почему Артан раньше этого не видел?
– Я оказалась здесь и одна… и теперь моя репутация…
– Думаете, крысаки и мертвецы могут нанести ущерб репутации? – не удержался брат Янош, глянув свысока. И нахмурился. Или устал просто? Доспех тяжел. Артан и сам чувствует, что с каждым шагом вес его увеличивается. Этак он скоро и вовсе выдохнется. – Извините.
Слезы в глазах девы заставили усовеститься.
Немного.
Все-таки она и вправду многое пережила. И испытания перенесла достойно. Вот Артан ночью почти не спал. Близость тьмы мешала. Да и в целом все казалось слишком уж иным.
И теперь вот злился.
С недосыпу. Определенно.
– Ничего. Это место… оно будит дурное в душе. Но и открывает многие двери, – взгляд девы слегка затуманился. – Раньше я видела смерть и лишь смерть.
– А теперь?
– Теперь – надежду…
– На что? – уточнил брат Янош, который не стесняясь, прислушивался к разговору. И упрекнуть его за лишнее любопытство было нельзя. В конце концов, предвидения – дело такое. – Ну, мне чтоб знать.
– На спасение. Для нас. Для мира… только… – она прикусила губу и остановилась. – Я не уверена, что имею право говорить… и вы мне не поверите.
Не поверит.
Артан понял это весьма отчетливо.
– Что вы, – сказал он, стараясь говорить именно так, как говорил жрец-инспектор, убеждая, что он всего-то взглянет на обитель. – Вы просто-таки обязаны поделиться… ибо если Пресветлые наделили вас даром, то грешно не пользоваться им.
У жреца явно получалось лучше. Искренней. Но Теттенике вновь вздохнула.
– Это так… так страшно на самом деле. Просто невыносимо.
– Сочувствую.
– Все время видеть смерть… если мы ошибемся, погибнет весь мир! – а вот это было сказано довольно-таки нервно.
– Тогда надо постараться, – Артан успокаивающе похлопал деву по плечу. Потом подумал, что надо было как-то иначе, без похлопываний, ибо в узких глазах блеснуло нечто этакое, вряд ли одобрительное. – Но нам легче будет стараться, если мы будем знать, что нужно делать.
Теттенике облизала губы.
Дернула за рукав.
И, поднявшись на цыпочки, сказала:
– Жертва. Нужно принести жертву…
– Какую?
– Великую… великая жертва открыла врата, призвав демонов. Великая жертва закроет их! – это было сказано с таким жаром, что Артан едва не
Вот уж…
Не было печали. Да и последний из рода Архаг вряд ли согласиться. Что-то сомнительно, чтобы у него вдруг появилась тяга к самопожертвованию.
Теттенике будто очнулась, моргнула так и потупилась.
– Извините. Иногда… находит… я еще не привыкла пророчествовать… и… и знаете, я еще когда вас увидела, я… я поняла, что вы единственный, кто может спасти.
– Вас?
– Меня. Их. Мир! Всех! Только… только надо, чтобы вы решились. Вы ведь верите мне?
Нет.
– Конечно, – сказал Артан.
И подумал, что врать у жреца-инспектора тоже получалось куда как лучше.
А улица вдруг закончилась. Солнце плеснуло светом, а тот, отразившись от серебра, заставил зажмуриться. И Артан вскинул руку, защищаясь.
– Твою же ж… – сказал брат Янош душевно. – Красота-то какая…
Умели строить.
Раньше.
Ричард остановился. Да и не он один. Застыл Легион. И тяжкий вздох Командора был полон печали. По Империи ли? Или по этому городу? По площади, что легла на пути их.
Огромная.
Замок бы встал.
Он и виднелся, не замок, а храм ли, дворец ли, но уже близко. Вон там, за хрупкой белокаменной пеной мостов, что опирались на узорчатые крыши. За стенами.
За мрачною шеренгой статуй, что издали казались одинаковыми. Беломраморные гиганты опирались на мечи. И щиты на руках их были отделаны серебром. Ему бы почернеть за столетия, ведь магия магией, а погода погодой, но щиты сияли все так же ярко.
– Императорская дорога начинается там, – указал Лассар, оглядываясь. – Но здесь держаться лучше рядом… место своеобразное.
Он оглянулся.
И Ричард тоже.
Поморщился.
Слишком много людей. Растянулись по улице живой змеею. И ведь опасно так. А они будто забыли о том, где находятся. Идут. Глядят. Разговаривают.
Проклятье.
Отправить бы их всех обратно. Да не отправятся. Как бы только хуже не вышло. Хотя… куда уж хуже. Над площадью воздух дрожит, то ли от жара, раскалившего и белый камень, то ли сам по себе, готовый обратиться новой тварью.
Пахнет…
Пылью. Цветами. Розами. Матушка любила розы. И в саду они росли. Ричард помнит. Огромные кусты, которые к лету покрывались крупными бутонами. Алые. Белые. И когда солнце припекало, воздух наполнялся вот таким же сладким дурманящим ароматом.
Нет.
Здесь розам взяться неоткуда.
Дым.
Туман. Газ? Или очередное проклятое создание, желающее заглянуть в душу Ричарда? Ничего-то там, в душе почти и не осталось.
Тоска только…
– Это не она, – сказал кто-то, вырывая из мыслей.