Пять невест и одна демоница. Трилогия
Шрифт:
– И ты…
– И конунга выбрали. Ихра.
– Что?
Он же… нет, он парень неплохой, да уж больно боязливый. И умом не блещет, если вовсе не сказать, что материным живет.
– Вот-вот… матушка его с этим, с купчишкой, жила открыто. А что, ей можно, честная вдова. Как Ихра стал конунгом, разом принялся порядки новые заводить. А кто не согласный, тому по старому обычаю – лодку и копье. И пусть сам себя в море кормит.
Неужели… нет, отец не допустил бы такого! В жизни.
– И ты…
– Вызвал
Интересно.
И… свет ложится на смуглую кожу, на шрамы. И кажется, что каждый из них знаком Брунгильде. Тянет коснуться. И она касается. Кожа теплая, и Свен улыбается так, виновато.
В чем его вина?
…нет его. И дома этого. И морок… просто морок.
– Пытались воевать, но нашим всем крепко поперек горла стало, да… с чего терпели – сами не понимают. Я как Ихра одолел, то и свистнул. И поднялись… выперли, значит, этих, купцовых, с острова. А кто не захотел, тот остался. Пепел землю добре кормит.
Только…
– Море возрождается, Брун. Воды перестали быть красными. И той зимой пришла рыба. А за ней – косатки. И ты вернулась…
– Я…
– Золота привезла. Много золота. Столько, что корабли едва дошли. И деда сказывал, как вы ходили в Запретный город.
– И…
Ходили. А потом… что было потом?
– И повергли древнего демона. Ты сама вырезала ему сердце.
– Ей, – тихо поправила Брунгильда, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. – Это она…
– Не важно. Главное, что у вас получилось. И Проклятье с земель спало. Мы теперь торгуем. Твоего золота хватило, чтобы выплатить все долги.
Неправда.
Нет этого. И… и так тянет поверить.
– Я к тебе долго не решался посватать, такою грозной ты была. А я вот, – он прижал ладонь Брунгильды к изуродованному лицу. – Урод… на тебя все заглядывались.
И не считали проклятой?
Хотя… если с золотом… золото обладает чудесной способностью избавлять от проклятий. Особенно, когда его много.
– Дед помог. Дед…
– Он…
– Живой. Что ему сделается. Прадедом вот снова стал. Теперь рассказывает нашему сыну сказки про Проклятый город и его чудеса…
Неправда.
Брунгильда закрыла глаза, пытаясь унять боль в груди.
Неправда.
Или… может, все на самом деле было именно так? Она одолела демона. Спасла мир. Вернулась. С золотом… золота в городе хватает. Она вышла замуж.
И родила ребенка.
Разве не о том ей мечталось? Разве… разве можно желать иной судьбы? И теперь вот отказываться от неё?
– Неправда, – тихо сказала она, страшась взглянуть в глаза человеку, которого… любила? Могла бы любить? Как понять, что настоящее, а что нет. – Я еще не вернулась.
– Вернешься.
– А ты…
– И я. Мы вдвоем вернемся. И встретимся. И все будет именно
– Выживи. Пожалуйста.
– И ты тогда выйдешь за меня замуж?
– Обязательно.
– И вернешься… ты победишь демона, Брун. И вернешься… с золотом… вернешься и снова всех спасешь.
Его голос звучал в ушах, а щека помнила прикосновение чужих пальцев. И из глаз текли слезы.
– Всего-то надо… убить демона.
Всего-то…
– Ради нас всех… и ради мира…
Брунгильда выдохнула и решительно потянулась к нити, которая тотчас возникла перед ней. Вернется… она обязательно вернется.
Живой.
Хотя бы затем, чтобы убедиться: все ложь. Про отца, купца, коз этих треклятых… что… все дома хорошо. А когда убедится, велит собрать корабль. И отправится на Север. Ибо где бы он ни был, Свен, внук Ворона, Брунгильда его найдет. От женщины, которой позволили на мгновенье быть счастливой, еще никто не уходил.
Глава 37. Где продолжает предлагаться
«И тогда-то обратилась ведьма к зеркалу. Сыпанула кунжутного семени, плеснула зелья ядовитого, и сказала: «Ниже склонись и гляди. Что углядишь – держи. А что удержать сумеешь – то твоим и будет» Вдохнул добрый молодец дым зеленый и помутился разум его»
Сказка о добром молодце и злой ведьме, разумы человеческие туманившей.
Ариция поняла, что круг разорвется за мгновенье до того, как это случилось. И вовсе чудо, что у них что-то да вышло.
Без подготовки.
Без понимания сути ритуала, не говоря уже просто о ритуале… кровь, сестра, которая на грани безумия. Круговерть душ, потянувшихся на площадь, казалось, со всего города.
Сила, что билась в теле, требуя выхода.
Страх.
Все и сразу. Она… она видела чужие лица, что мелькали на краю. И чужие воспоминания. Множество воспоминаний, которые бы теперь выкинуть из головы, но вряд ли они уйдут добровольно.
Проклятье…
А потом сила, которой прибывало с каждым мгновеньем, взяла и вырвалась. С хриплым вздохом опустился на колени Ярослав Виросский. Закричала Летиция.
И мир погрузился во тьму.
А потом… потом тьма истаяла. С тьмой такое случается… с тьмой и не такое случается.
– Ариция? – голос матушки заставил вздрогнуть. – Вот ты где? Волнуешься?
– Я?
Где она?
Дома… конечно, дома. Это её собственные покои. И… и что происходит?
– Что происходит?