Пять невест и одна демоница. Трилогия
Шрифт:
И умирают.
– …во поле… что-то там стояло! – у Ариции голос дрожащий. Сиплый. Пение никогда-то ей не давалось. – Что там стояло?
– Береза!
– Зачем?
– В смысле?!
– Зачем она стояла?
– Просто стояла и все. Это песня! У вас не поют?
– Про березу? Нет. У нас… о любви поют. Трагической.
– Не надо о трагической! – взмолилась Летиция.
Смерти… смерти было так много, что она перестала быть настоящей. Вот ломается пополам человек и демон прыгает
– Еще есть про подвиги!
– Давай, – Яр слегка запыхался. А площадь… площадь все не кончалась. – Про подвиги я люблю!
– Я не знаю, – призналась сестрица. – Проклятье… мне кажется, или мы стоим на месте?
– Мы бежим, – уточнила Брунгильда. – Но и…
– Увязли, – Яр остановился. – Ты как?
Это он…
Летиции. Она открыла глаза, отметив, что ничего почти не изменилось. Или… нет. Слегка. Мир дрожал и двоился. В одном демоны, вырвавшись на свободу, убивали людей. В другом над площадью поднимался туман, в котором и собственной руки не разглядеть.
– Н-нормально, – призналась Летиция. – Я… я могу стоять. Сама.
– Хорошо.
Её отпустили. Правда, не сразу, лишь убедившись, что она и вправду способна стоять сама. И даже тогда взяли за руку. Как ребенка… конечно, когда она была маленькой и еще не понимала, что такое – быть принцессой – у неё имелась нянечка. Не одна, конечно, но эта гуляла с Летицией по саду и держала за руку. И… и тогда было спокойно.
Здесь спокойствия недоставало.
– Так… – Яр приложил свободную руку к голове. – Я… тоже вижу эту нитку. И вроде недалеко, но…
Их не пустят.
– Не пустят, – послушно повторила Летиция. А потом высвободила руку и повернулась к туману. В конце концов, она – принцесса.
Ладхемская.
А это что-то да значит. И… и вести себя она будет именно как принцесса.
– Эй… – окликнул её государь всей Вироссы… все-таки придворные живописцы совершенно ничего в искусстве не понимают.
Нарисовали бы нормальный портрет, может… может тогда бы Летиция еще и подумала. А они? Вот то-то же…
– Не мешай. Пожалуйста, – она поправила платье.
Не важно, что чужое. И что по моде тысячелетней давности. И… и что непривычно носить такие. Принцесса обязана быть принцессой.
Не имеет значения, что на ней.
И где она.
– Вы, – Летиция подняла голову.
И плечи расправила… шепот герцогини снова звучал в ушах. Вы, ваше высочество, должны помнить о том, кто вы есть.
Она…
Она есть.
Летиция Ладхемская.
– Я слышу вас, – сказала она призракам, которые поворачивались к ней. Один за другим. Один за… и было их так много, что сердце обмирало
Спокойствие.
Даже когда сердце выпрыгивает из груди. Мягкая улыбка. Вежливая. С тенью сочувствия, ибо они не виноваты в том, что произошло. Впрочем, как не виновата сама Летиция.
– Вас много, – она подняла руку и коснулась тумана.
…женщины.
Мужчины.
Ребенка?
Демона? Демоны тоже умирали. Демоны… они ведь не хотели, не просили быть вызванными. Они дарили этому миру кровь, которая его травила. Но люди не понимали. Люди ошиблись. И пришло время исправить эту ошибку.
– Что за…
– Тихо ты, – шикнула на брата Мудрослава.
А туман обретал лица. Снова. В который раз? И рассыпался, чтобы вылепить давно ушедших людей. И не людей. Они становились рядами. И за рядами – другие. Третьи. Молчаливые. Ожидающие.
– Вы ждали, – Летиция видела их всех. И душа плакала от боли, эхо которой долетало сквозь время. – И я пришла. Я попробую дать вам свободу, но… не мешайте. Пожалуйста.
– Лети…
– Возьми меня за руку… погоди. Яр, есть что-то острое?
Ей молча протянули клинок.
А резать себя страшно. Едва ли не страшнее, чем умирать. Еще и больно. Но с болью Летиция справляется. Это… это малость.
– Теперь ты, – она протягивает клинок Ари.
– Это, между прочим, негигиенично! – сестра ворчит, но на ладони её расцветают алые пятна. И туман, чуя близость крови, приходит в движение.
– Стоять! Мудрослава…
– Ты…
– Они нас не пустят. У одной меня точно не хватит сил дать им свободу. А если вместе, то… то стоит попробовать. В конце концов, что еще остается, кроме круга?
Брунгильда.
И вироссцы.
– Давай я, – Яр берет сестру за руку. – Отвернись.
– Выдержу.
– Не сомневаюсь. Чтобы ты да… но лучше отвернись.
И себя режет. У него кровь тоже алая. И… и это ничего не значит.
– Дальше что? – Мудрослава смотрит на рану.
– Не знаю… надо… давайте за руки возьмемся, если круг. Так, – Летиция накрыла ладонь сестры своей. А сверху положила руку Брунгильда. И… и что у них получится?
Получится ли хоть что-то?
Должно.
Туман…
И сила. Теперь она видит, как сплетаются воедино… красный и зеленый, и еще огненный… золотой. Синий. Все вместе. Сила течет. Летиция чувствует её биение. И биение своего сердца.
Не только своего.
– Свобода, – губы сами произносят слово. – Волей своей… я отпускаю вас… всех вас… на свободу.
Сила, которая стекала, мешаясь с кровью, падала на древние камни, пробуждается. Она создает кольцо, а кольцо растекается… и касается тумана.
Ничего не происходит.