Пять невест и одна демоница. Трилогия
Шрифт:
И примерила.
Правда…
– А хозяйка против не будет?
Замок вздохнул и в этом мне послышалось эхо печали. А я… я вдруг поняла: не будет. Нет её, хозяйки. И о ней Замок тоскует, пусть и понимает, что не вернуть.
– Прости, – я прижала платье к груди. – Я… я постараюсь аккуратно. И верну. Найду какие-нибудь вещи или попрошу. Точно. Попрошу. В конце концов, раз уж вызвал демоницу, так позаботься о ней.
Себя вдруг стало жаль.
И замок.
И платье, провисевшее тут… сколько? Давно. Под платьем обнаружилась
Да, сегодня же поговорю с Ричардом.
Платье село, словно шито было именно на меня. И хвост под юбками спрятался, приник к ноге и тут же её обвил. А главное, так естественно получилось, будто у меня всю жизнь этот хвост и был.
Я огляделась.
Чтоб в гардеробной и такой огромной да без зеркал? Но нет, ни одного. Или…
– А зеркало? – поинтересовалась я у замка. И да, тот открыл очередную дверь, стало быть, приглашая. Я же вошла.
Комната.
Комнаты. Вон, двери и слева, и справа, и стало быть, за ними тоже что-то есть. Но двери заперты и, стало быть, меня туда не приглашают. А вот тут… что тут было?
Спальня?
Или, как это… будуар?
Кровать огромная, под балдахином. Ткань присобрали, перехватили шнурами. Кровать стоит на возвышении. А под ней – ковер. Я наклонилась и погладила. Мягкий какой… мебели немного, но она изящная, словно кукольная. Светлая.
И стены светлые.
На них – темные картины.
Пылью… нет, пыли нет. Но запах характерный для нежилого помещения.
Зеркало в дальнем углу. Огромное. В тяжелой раме. И совсем не похоже на остальные зеркала, на те, что висели в моих покоях. Смешно. У меня и покои.
Я подходила к этому зеркалу осторожно. Рама плотная, но лишенная, что завитков, что позолоты. Такая… будто наспех сделанная. Само стекло выглядит черным. И появляется нехорошее чувство, что не стоит в него глядеться.
Что мир-то не простой. И как знать, чего ждать от местных зеркал?
Я остановилась в шаге.
Ничего.
Просто… просто поверхность такая. А отражаюсь я. То есть, пока еще я себя узнаю. Это хорошо. Смешная я. Платье… платье сидит, как должно. Красивое. В той жизни я и мечтать о подобном не могла. И не мечтала. Тогда мне было как-то безразлично, что носить.
Теперь же…
Тоже.
Наверное.
Я повернулась боком. К этому платью еще бы и физию соответствующую. Чтобы не такая мятая и растерянная. Волосы за ночь спутались и потемнели будто бы. Или это освещение такое? Не знаю. Зато вот рога смотрелись вполне себе органично.
Темненькие и блестящие.
Хвост тоже вынырнул из-под юбки, чтобы под нею же скрыться. Вот скажите, зачем вообще он нужен?
Хвост раздраженно щелкнул по ковру.
Ай!
Так, надо успокоиться. Я поняла. Настроение показывает. Надо бы попросить
Должно же быть что-то такое?
Момент, когда там, в зеркале, появилась она, я пропустила. Просто вдруг темная поверхность стекла еще больше потемнела. И пошла рябью. Мое отражение сделалось полупрозрачным, и сквозь него, словно сквозь толщу лица, выглянула женщина.
Я открыла рот, чтобы заорать.
И закрыла.
Она… она тоже открыла и закрыла.
Страшная? Нет… обыкновенная. Просто женщина. Красивая? Пожалуй, что нет. Симпатичная. Круглое личико. Мягкие черты. Веснушки… она… она кого-то мне напоминала. И я не сразу поняла, кого именно.
А поняв, удивилась, почему не сразу увидела это вот сходство.
– Здравствуйте, – сказала я почему-то шепотом.
Страх ушел.
Женщина открыла рот, явно желая что-то сказать, но я не услышала. И покачала головой. И медленно ответила:
– Извините, я вас не слышу.
Ее лицо исказилось, а из глаз потекли слезы. В следующее мгновенье она выбросила руку, будто пытаясь выбраться из зеркала, и стеклянная его поверхность вздулась пузырем. Показалось, что вот-вот у нее получится, но нет, пузырь опал.
А зеркало погасло.
Только из деревянной рамы медленно вытекла темная алая капля.
Вот и что за хрень-то?
– Эй, – окликнула я.
Капля ползла по стеклу, медленно истаивая. И ни следа, ничего. Я подошла ближе. И еще ближе. И… от зеркала тянуло чем-то… вот как будто где-то оставили приоткрытой форточку. А из нее сквозило.
Форточку в подвал.
Сквозило гнилью, плесенью и главное, ощущались они не столько носом, сколько всей кожей. Хвост нервно защелкал по полу.
Больно!
Боль и заставила меня отшатнуться. Отступить и… и едва не упасть, зацепившись за складку на ковре. Ну его… мрак полный.
– Это ведь его мать, да? Давай как раньше, один хлопок – это да, а два… или не хлопок, а скрип. Смотри, как тебе удобнее.
Скрип вышел душераздирающим.
– Полегче, – проворчала я, опускаясь на пол. Почему-то дрожали руки. И ноги. И хвост, выбравшись из-под юбок, ткнулся пушистой кисточкой в ладони. Он тоже дрожал. Вот и что я увидела, если даже хвосту страшно? – У меня нервы, между прочим.
Скрип был потише.
– Она была твоей хозяйкой?
Не скрип, а скорее вздох. И тоска. Такая, что у меня на глаза слезы навернулись.
– Ты… это… ладно, я разберусь. Постараюсь. А… ему ты показывал?
Дважды хлопнула дверь.
– Но почему?
Двери хлопнули все одновременно. И те, что слева, и другие, справа… и не понимаю!
– Я не понимаю! – взмолилась я. – Это как-то связано… погоди, ты с ним не можешь говорить?
Мысль бредоватая, если подумать.
Хлопок.