Пять попыток вспомнить правду
Шрифт:
— Возможно, дух Лины просто не захотел вернуться. Она всегда очень переживала из-за нашего родового проклятия, смерти родителей и финансов. Когда мы заложили поместье, она начала работать без выходных. Но такая работа очень сильно истощает. Я предупреждал. Увещевал. Запрещал. Однако сестра меня не слушала. Вероятно, она посчитала, что без неё нам станет проще. Меньше платить налогов… — он закусил губу и посмотрел в окно, за которым в буйстве ярких красок умирало солнце.
Вдруг вспомнилось имя этого солнца — Солар.
— Так вот, Гвен. Ситуация у нас сложилась патовая. Ты — больше не моя сестра,
— Что это за налог? — нервно сглотнув, спросила я.
— Предыдущий император Лоарели ввёл его, чтобы заставить магов как можно раньше образовывать семьи и рожать детей. Этот налог — кнут, которым он гонит свободных одарённых в браки. Начиная с совершеннолетия, каждый одинокий маг страны обязан выплачивать этот налог, причём чем старше маг, тем больше сумма, она увеличивается пропорционально возрасту. До двадцати лет ещё терпимо, а потом… Зато с момента заключения брака этот налог сокращается вдвое, с появлением первого ребёнка — ещё на четверть, а с рождением третьего маги перестают платить какие-либо налоги вообще. После рождения пятого, старший имеет право на бесплатное обучение в любой академии Империи… И так далее, и тому подобное. Чем больше детей, тем больше привилегий. Императору нужны маги.
Бреур пристально посмотрел на меня и добавил:
— Мы с Линой были старшими. Двойняшками. У меня ещё шесть сестёр, кроме Лины. Всего нас восемь. Было…
— Мне очень жаль, что так вышло, но всё произошедшее… Я не делала ничего намеренно. Не желала зла вашей сестре… — осипший голос не дрогнул.
Внезапно разрозненные воспоминания начали вставать на места.
Я действительно болела, и очень сильно. Одна. Ко мне никто не приходил. Но я боролась, боролась изо всех сил. И выжила!
Несмотря на происходящее и свалившиеся на меня новости, я держала себя в руках. Что бы ни случилось, истерика делу не поможет. Необходимо договориться с Бреуром и либо остаться в его доме, либо получить как можно больше сведений об этом новом мире, чтобы начать в нём новую жизнь.
Я не позволила страху и панике говорить за себя и даже искренне посочувствовала Бреуру, потому что понимала: хотя тело его сестры ещё живо, саму Лину он потерял и теперь злится и скорбит. Можно было бы сказать, что всё вышло крайне неудачно, но для меня это не так. Я действительно очень сильно хотела жить, и даже когда разум туманила лихорадка, всё равно изо всех сил цеплялась за каждый вдох.
Не знаю, как оборвалась моя жизнь в другом мире — воспоминания о прошлом пока были закрыты. Но раз я чудом получила второй шанс, то не собираюсь его упускать.
— Мне тоже очень жаль видеть перед собой не Лину, а тебя, Гвен. У вас даже мимика разная. Она всегда смотрела и улыбалась иначе. И вот что я скажу — терпеть тебя в своём доме мы не станем. Ты будешь ежедневным напоминанием о том, что Лины больше нет. Мы и так потеряли родителей, незачем заставлять сестёр проходить ещё и через это.
Он посмотрел на меня решительно и жёстко, и я даже испытала облегчение. Жить в одном доме с ним мне бы тоже не хотелось. Ничего страшного, найду какую-нибудь работу в ближайшем городе. Может, даже замуж выйду.
— Я понимаю ваши чувства. В таком случае
— Исключено. Отпустить тебя я тоже не могу, Гвен. Видишь ли, ты — Боллар. И ты останешься Боллар навсегда. Любой твой проступок, любая ошибка ляжет тенью на наш род. А твоя возможная невоздержанность в связях отразится на репутации моих сестёр. Что если ты закончишь в борделе?
— Уверяю вас, что подобного не случится, — нахмурилась я. — Вероятность оказаться в борделе претит мне не меньше, чем вам.
— Тем не менее. Духи чужемирцев разные. Жестокие, распущенные, слабохарактерные. Я не знаю, кто ты и какая ты, поэтому не могу тебе доверять.
На губах вертелся совет попробовать узнать меня прежде, чем судить, но я понимала, что это не вариант.
— Вы упоминали, что у Лины был целительский дар. Он у меня сохранился?
— Да. И поэтому у меня есть предложение.
— Какое? — тихо спросила я.
Первый день эбреля. После заката
— Ко мне обратился Ирвен Блайнер. Вероятно, он совсем отчаялся найти другого мага жизни, раз пришёл в мой дом, но это нам даже на руку. Он предложил мне сделку — в обмен на круглую сумму я отправлюсь в его поместье и буду поддерживать в нём жизненные силы, пока он не умрёт. Дело в том, что он смертельно болен и без постоянной подпитки жизненной силой протянет неделю-полторы. С магом жизни — две или даже три. Вот только есть одна загвоздка. Боллары и Блайнеры находятся в состоянии войны. Лично против Ирвена я ничего не имею, но его тётка — причина всех бед нашей семьи, и я бы никогда не смог помогать кому-то из Блайнеров даже за большую мзду. А ты сможешь.
Бреур упёрся в меня замораживающим взглядом, но я выдержала его достойно.
— А что с ним? Чем он болен?
— В последней битве при Разломе он получил удар от кантрада. Даже небольшое ранение, нанесённое этой ядовитой тварью, приводит к смерти, так как оно не заживает, а яд из него медленно расползается по всему телу. Будь Блайнер ранен в ногу или руку, надежда бы ещё оставалась. Можно было бы сделать ампутацию. Но ни один хирург не сможет отрезать Блайнеру спину, так что он обречён. Вопрос лишь в том, сколько он протянет. Разумеется, он не собирается добровольно отправляться на встречу с Гестой в цвете лет и на взлёте военной карьеры. Ищет лечение, которого не существует, и хочет, чтобы его жизнь поддерживали как можно дольше. А так как он богат, то готов щедро заплатить за услуги.
— И каковы условия сделки? — осторожно поинтересовалась я.
— Ты переедешь к нему в поместье и будешь регулярно подпитывать силой до тех пор, пока он не умрёт. Я заберу заработанные тобой деньги, а взамен позволю использовать тело и личность Лины, но только если ты не станешь вступать в половые связи до брака и будешь блюсти репутацию нашей семьи, а также никому не расскажешь о том, что ты чужемирянка.
Решила обдумать предложение, прежде чем соглашаться, хотя интуиция и подталкивала сразу сказать да. Чем дольше я находилась рядом с Бреуром Болларом, тем отчётливее понимала: в его доме я никогда не буду чувствовать себя комфортно.