Пять попыток вспомнить правду
Шрифт:
— Прекрати так говорить. Гвен же тебя слышит! Нужно каким-то образом заставить Бреура снять внушение.
— Невозможно. Подумай сам. Пока что у нас нет никаких доказательств, только предположения. Сняв внушение — если оно вообще есть! — Бреур подставится по полной программе. Это же фактическое признание вины в намерении убить, Ирв. И если снять внушение, Гвен заговорит и даст против него показания. А теперь ответь мне: он дурак? Если он не дурак, то будет делать вид, что никакого внушения не было. Гвен сказала тебе, что это Бреур дал ей схему и заставил выполнить
— Нет! Она не может говорить, но…
— В том-то и дело, что «но» мы можем засунуть дракону в задницу. У нас нет доказательств, Ирв. И Бреур ни за что не позволит нам их получить, если он не конченный идиот.
— Он не идиот, — выдохнул Ирвен. — Он хитрый и скользкий драконов сын.
— Тогда тем более. Давай, расскажи мне всё с самого начала. А ты, Гвен, дополняй, если сможешь.
Но моё участие не понадобилось. Они почти обо всём догадались сами, за исключением того, что я — чужемирянка. Всё это время я тихо лежала на постели, придавленная к ней весом Ирвена.
Ячер прибыл к моменту, когда братья уже во всём разобрались, и они ввели его в курс дела.
— Дайте я её осмотрю, — целитель глядел на меня обеспокоенно, с искренним, глубоким сочувствием. — Ты только не сдавайся, Гвен. Ты знаешь, что твоё открытие скоро прогремит по всей стране? Я нашёл такие же волоски в ранах двух других пациентов. Это настоящий прорыв. Мы пока молчим, чтобы не создавать ложной сенсации, ведь ещё ни один из пациентов не выздоровел окончательно, но мы все настроены очень оптимистично. А всё благодаря тебе. Не сдавайся, Гвен. Я знаю, что ты — настоящий боец. Видел это своими глазами. Потерпи немного, мы будем искать решение.
Я не ответила. Сознание стало каким-то лоскутным, фрагменты разговора долетали до меня, но мне было словно всё равно. Хотелось только одного — чтобы они ушли и оставили меня одну. А затем — освободиться и завершить дело, пока не рассвело, ведь тогда придётся ждать следующей ночи.
— Энергетически она опустошена, — сказал Ячер. — Я накачаю её снотворным, и она проспит какое-то время.
— Лучше её связать, — добавил Кеммер. — А мы пока остынем и спокойно обсудим ситуацию.
Мне в рот влили пахучего зелья с пряным привкусом и осторожно связали. Ирвен при этом выглядел так, будто сейчас взорвётся, а я притворилась, что снотворное подействовало, и закрыла глаза.
Марионеточный разум решил, что так правильнее, а я действительно хотела уснуть, ведь это дало бы столь нужную отсрочку. Днём выполнить ритуал я не могу, а до рассвета осталось всего ничего, небо уже серело за окном, когда я закрывала глаза.
Вот только сон не шёл.
Мужчины ушли, оставив меня на постели, и заперли комнату.
Как только в покоях стало тихо, я с трудом приоткрыла веки. Перед глазами всё плыло, жаль, что так и не получилось провалиться в глубокий сон. Вместо этого я попыталась высвободиться из пут, но безуспешно.
Я то задрёмывала, то снова приходила в себя и неловко шевелилась, а когда наконец вытянула левую руку из верёвочной петли, долго и заторможенно её рассматривала, не соображая, что делать дальше. В голове
Медленно, словно плавая в киселе, я высвободилась окончательно. Чтобы встать с кровати, потребовалось неимоверное усилие, ноги едва держали. К двери даже не пошла — слышала, что её заперли. Направилась к окну и долго не могла его открыть. Когда тугая щеколда наконец поддалась, распахнула створки и глубоко вдохнула прохладный, свежий воздух.
Сознание немного прояснилось. Нетвёрдым шагом вышла на балкон и осмотрелась. Массивный козырёк поддерживали высокие фигурные столбики, повторяющие рисунок балясин балюстрады. Если забраться по одному из них на верх козырька, то я смогу доползти до крыши. Обрыв и зияющая под балконом пропасть почти не пугали — зелья и усталость притупляли чувства.
Времени осталось совсем мало. До рассвета — всего ничего. Но если поторопиться, то можно ещё успеть…
Неловким движением я влезла на перила. Покачалась, вцепившись в столбик. Страх обострил восприятие, и муть перед глазами немного рассеялась. Я сделала несколько шагов по перилам и дошла до угла. Ухватилась покрепче и неуклюже полезла вверх.
— Гвен! — раздался голос Ирвена.
Я чуть ускорилась, изо всех сил подтянулась и ухватилась за фигурный столбик почти у самой крыши. Ногами обвила его и попыталась забраться выше.
— Гвен! — Ирвен был уже рядом, распахивал дверь на балкон.
Испытав одновременно досаду и радость от того, что он меня остановит, я сделала последний рывок. Уцепилась за крышу и заметила боковым зрением, что Ирвен ловко запрыгнул на перила.
В этот момент голова у меня снова закружилась, пальцы соскользнули, и я с визгом рухнула вниз.
Руку пронзило болью, меня дёрнуло, плечо хрустнуло, и я повисла над пропастью. Ирвен успел ухватить меня за запястье правой рукой и теперь держал. Мелькнула мысль, что лучшее, что он мог бы сделать для себя — отпустить. Вместо этого он рывком подтянул меня к себе, поставил на выступ, а затем прижал всем телом к перилам.
— Зачем? — хрипло спросила я, изо всех сил гася в себе желание сопротивляться. — Кеммер прав.
— Кеммер просто никогда не любил. Посмотри на меня, Гвен, — потребовал он, я подняла на него взгляд и мгновенно утонула в чёрных омутах его глаз. — А теперь слушай внимательно: я тебя не отпущу. Никогда. Мы оба по уши в этом дерьме, но мы ещё поборемся, прежде чем утонуть. И либо выплывем, либо пойдём ко дну. Вместе. Вдвоём. И больше говорить здесь не о чем.
На глазах выступили слёзы, и их пелена исказила весь мир. Лицо Ирвена смазалось, сознание растворилось в уже знакомом мареве, но я успела кивнуть.
Ирвен втащил меня в комнату и усадил на постель. Оседлал сверху так, что я оказалась стиснута между его напряжённых бёдер.
— А теперь пей.
— Что это? — вяло пробормотала я, чувствуя, как моих губ коснулся краешек стеклянной бутылочки.
— Зелье беспамятства. Мы пришли к выводу, что до тех пор, пока ты не помнишь ритуал, ты не сможешь его повторить.