Пять секунд до полуночи
Шрифт:
— Зарубите себе на носу. Пока мы являемся одним из звеньев кольца блокады, у нас время военное. Младшего сержанта Сахоре с корабля вон, а Блэка, как протрезвеет, отправьте в карцер. Может, там поймёт, что на службе алкоголь запрещён. Это ему будет в качестве взыскания. Продолжить погрузку личного состава.
— Шагом марш! — скомандовал Лерон.
Капитан Далагер поднялся на капитанский мостик, хотя его лучше было бы назвать кабиной за почти точное сходство с самолётной. Тем более, что сидящий за штурвалом офицер имел должность пилота, но никак не рулевого.
— Старпом,
Что-то непонятное и зловещее было в тумане, ползущем от береговой линии. Не время сейчас отзывать все корабли с базы, хоть на ней и остаётся немало солдат и офицеров. Нельзя ослаблять боеспособность плавучей платформы, пусть и ненадолго. Остаётся надеяться, что через час-другой сюда прибудет ракетный экраноплан с одной из северных баз или хотя бы пара катеров из Тихоокеанской группировки. Платформа сама по себе не предназначена для ведения боевых действий. Это больше плавучий пирс и ремонтный док. Старенькие пушки и пулемётные башни давно не отвечают стандартам надёжностии служат больше для устрашения.
«Что ж, командованию виднее», — Далагер отложил бинокль и взял рацию.
— Говорит альфа, — сказал он в микрофон, — корабли бета, гамма и дельта, примите координаты пункта назначения. Следуйте за мной на расстоянии не больше кабельтова. Старт с интервалом в десять секунд. Как поняли?
Прослушав рапорты остальных кораблей группировки, Далагер скомандовал отплытие. Турбины начали наращивать мощность, и корабль сдвинулся с места.
«Слетать бы домой, — подумал капитан, смотря, как морская рябь уносится назад, — Давно уже жену не видел. И дочки подросли, стали ещё красивее. Нужно сказать им, чтобы на улицы не ходили. Не к добру все эти толпы и демонстрации».
Носовая часть корабля стала подниматься над водой. Экраноплану настала пора оправдать своё название, а не плюхаться в волнах, как ржавая посудина. Турбины вышли на полную мощность, позволив огромному кораблю-самолёту выпустить короткие и широкие крылья и воспарить над волнами.
Один за другим позади экраноплана Далагера в воздух поднялись корабли сопровождения.
— Лёха! Не спишь?
Алексей обернулся. Из люка высунулась лысая голова Данила.
— Почему без фуражки? Ты куда её дел, дурик?
— Да вот она, — недовольно пробурчал Данил, вынимая откуда-то фуражку и надевая на голову. — Жарко в ней, вот и снял.
— Сержант поймает, будешь знать.
— Ладно тебе ворчать. Я там внизу уже чуть со скуки не помер, сколько ещё осталось?
— Полтора часа, — ответил Алексей, посмотрев на часы.
Данил издал горестный вздох и поднялся по лестнице. Он подошёл к Алексею и облокотился руками о маленький подоконник. В смотровой вышке было темно. Серп Луны висел над горизонтом, а восток ещё даже не начал светлеть.
— Ну, что там видно-то? — спросил Данил.
Алексей поднял к глазам бинокль и стал медленно водить им из стороны
— Ничего особенного, — ответил он. — Всё спокойно.
— А чего ты тогда тут торчишь? Здесь даже скучнее, чем внизу. Там хоть походить можно.
— Есть такая штука, Даня, называется приказ. Слыхал?
— Ох, — вздохнул Данил, — не понимаю я таких приказов. Нафига всю ночь стоять на посту, когда есть видеокамеры? По всему периметру же натыканы! Вчера, вон, Петруха нам ролик с них показывал, где два зайца гоняют друг за другом по полю. Мы ржали всем взводом.
— Я не видел.
— Лёх, пошли вниз, а? В подкидного сыграем.
— Иди один, я тут останусь.
Данил шумно выдохнул и шагнул к люку.
— Погоди, — остановил его Алексей. — Глянь-ка.
Он указал рукой направление и протянул сослуживцу бинокль. Данил поднёс его к глазам и долго смотрел вдаль.
— Что вообще можно увидеть через эти стекляшки? — раздражённо спросил он. — Ты прям как из каменного века, ещё бы телескоп приволок! Есть же камеры…
Данил сунул бинокль Алексею и надел большие, закрывающие поллица визи-очки. Несколько минут он молчал, дистанционно шевеля камерами и переключая их в разные диапазоны излучения. Алексей ждал, наблюдая, как всё плотнее сжимаются губы Данила. Наконец, тот снял очки и несколько раз моргнул, привыкая к темноте смотровой.
— Хрень какая-то, — пробормотал он. — Ничего не видно.
— В том-то и дело. Ты помнишь, что находится в той стороне?
— Рынок, сарайчики какие-то, домики…
— Это всё фигня. Там всегда горело три фонаря, а сейчас их нет.
— Может, перегорели?
— Все три одновременно? Ладно, допустим. Но есть ещё кое-что.
Алексей выкрутил на максимум ручку громкости направленного микрофона. Из динамика раздавались едва слышимые хрусты и шорохи. Данил взял наушник, прижал его к уху и замолчал, насупив брови.
— Лёх, я не знаю, что это. Трава шуршит, наверное.
— Ты лучше скажи, где лай собак? Там живёт старик Ляо, у него ж две псины. Помнишь, как они на нас кинулись, когда мы в патруле были?
— Ага. Бестолковые, как и сам Ляо, — хмыкнул Данил. — Знаешь, что мне эти хрусты напоминают? Колесо по щебёнке. Тихонько так «хрысь, хрысь».
Алексей ничего не ответил, вновь приставив бинокль к глазам. На несколько минут повисла напряжённая тишина. Один солдат вглядывался в тёмный горизонт на западе, а второй вслушивался в ночные шорохи.
— Ё-моё, — прошептал Алексей. — Даня, дуй вниз. Скажи командиру, чтоб поднимал танкистов! Кажись, китайцы подтягивают сюда пушки!
— С чего это? — Данил опустил наушник.
— Я видел ствол на фоне неба. Они погасили фонари, убрали собак и катят пушки вручную, чтобы не шуметь и не светиться в инфракрасном. Давай быстрее, иначе нам крышка!
Данил застыл на пару секунд, переваривая услышанное, а затем шагнул к люку. Его шаги прогрохотали по железной лестнице и затихли. Алексей неотрывно смотрел в бинокль, кусая от волнения губу: «Это явно передовой отряд и наводчики. Эти будут бить прямой наводкой, а основная артиллерия в тылу. Почему же Даня так долго?»