Пять семей. Взлет, падение и возрождение самых могущественных мафиозных империй Америки

Рааб Селвин

Но Джакалоне с самого начала столкнулся с серьезными препятствиями. Первоначальное обвинительное заключение было составлено для осуждения Нила Деллакроче, и его смерть заставила ее пересмотреть дело, сделав Готти новым главным обвиняемым. Когда в марте 1985 года Готти, в то время один из младших подозреваемых, предстал перед судом по обвинению, он был настолько малоизвестен, что судья и его секретарь не знали, как пишется его имя. Будучи относительно неопытным прокурором, Джакалоне ранее рассматривала только одно дело об организованной преступности; оно было возбуждено против солдата низкого ранга, и она его проиграла. Ее ограниченный опыт ведения дел мафии и общая стратегия осуждения внезапно ставшего важным Готти обеспокоили специалистов по мафии. В то время большинство процессов по делам мафии в Восточном округе вели юристы из Ударной группы

по борьбе с организованной преступностью Министерства юстиции. Это полуавтономное подразделение, ревностно оберегающее свою неприкосновенность, выступило против пересмотра обвинений против Готти. Игнорируя стандартный протокол, Эдвард А. Макдональд, директор ударной группы, дошел до того, что сообщил чиновникам Министерства юстиции о слабости доказательств Джакалоне. Он предупредил, что оправдательный приговор не позволит в будущем использовать добытые с таким трудом улики против Готти, а значит, освободит его от ответственности за все преступления, совершенные им до 1985 года. Столкновение между Джакалоне и Макдональдом имело признаки прокурорской гонки за то, кто первым свалит Готти. При поддержке своего босса, Реймонда Дж. Дири, прокурора Восточного округа, Джакалоне получила из Вашингтона зеленый свет на преследование новой мафиозной знаменитости.

Не успели вызвать свидетеля, как Джакалоне вступил в очередную ожесточенную внутреннюю схватку, на этот раз с ФБР. Готовясь к судебному процессу, Джакалоне узнала, что один из обвиняемых членов команды Бергина, Уилфред «Вилли Бой» Джонсон, был платным информатором ФБР. Она решила разоблачить тайные действия Джонсона и заставить его стать свидетелем обвинения, который мог бы подтвердить основные пункты обвинительного заключения. Джонсон умолял Джакалоне сохранить его тайну, предупреждая, что он и его семья будут убиты, если Готти узнает, чем он занимался. Под кодовым именем «Ваху» Джонсон в течение пятнадцати лет был ценным источником информации ФБР, и бюро обещало, что его никогда не заставят давать показания. Поддерживая Вилли Боя, ФБР решительно утверждало, что его тайна должна быть сохранена. Агенты понимали, что отказ от соглашения с Джонсоном отпугнет других потенциальных информаторов и нанесет неисчислимый вред текущему и будущему расследованию.

Джакалоне была непреклонна. Несмотря на решительные отрицания Джонсона, что он был крысой, прокурор объявила в открытом суде, что он тайно сотрудничал с ФБР. Она рассчитывала, что давление разоблачения станет верным средством переубедить Джонсона, и предложила ему безопасность в рамках Программы защиты свидетелей. Гамбит не удался. Джонсон больше опасался мести Готти, чем правительства, и отказался сотрудничать. На суде он остался за столом защиты, сидя рядом с Готти и другими соучастниками, и неоднократно заявлял им, что никогда не был стукачом.

Большинство обвинений против Готти были получены благодаря уликам, раскопанным не ФБР, а другими агентствами. Когда разгорелся спор вокруг Джонсона, разгневанные сотрудники ФБР отомстили Джакалоне, оказав ей лишь незначительное содействие на последних этапах подготовки дела. В дополнение к внутренней вражде правительства, Джакалоне разоблачила еще одного ценного информатора, Билли Батисту, букмекера и угонщика из команды Бергина, который также планировал использовать его в качестве свидетеля на суде. ФБР разместило Батисту в отеле в Нью-Джерси без постоянной охраны. Через месяц, проведенный в основном в одиночестве, он исчез. В пустом номере отеля куратор Батисты, агент Патрик Колган, нашел записку: «Спасибо за все, Пэт. Я ухожу отсюда». Бегство Батисты, вызванное решением Джакалоне привлечь его в качестве свидетеля, лишило ФБР еще одного секретного источника, что еще больше разозлило сотрудников бюро.

Участь Вилли Боя Джонсона открыла окно в мутное существование информаторов мафии и их мотивов. Он и Готти были подростками в банде Фултон-Рокэвэй Бойз, и оба они работали на банду Кармине Фатико в Восточном Нью-Йорке. Поскольку отец Джонсона был индейцем-ирокезом, и Вилли Бой был итальянцем лишь наполовину, ему запретили стать мафиози, даже если он грабил и убивал для Фатико, Готти и других умников. Джонсон стал возмущаться, когда Фатико не смог должным образом содержать его жену и детей, пока он сидел в тюрьме за вооруженное ограбление. Позже, когда Готти возглавил банду Бергина, 250-фунтовый Джонсон с ростом в шесть футов стал для него ростовщиком, разбивающим колени. Готти, однако, способствовал затаенной злобе Джонсона, называя

его «краснокожим» или «полукровкой».

Арестованный ФБР за азартные игры и вымогательство, Джонсон видел выход в том, чтобы стать информатором. Расстроенный тем, что партнеры-мафиози относились к нему с насмешкой, и желая получить вмешательство ФБР на случай, если его снова загребут, Джонсон подписал контракт с бюро. Преступления, связанные с азартными играми и вымогательством, отошли на второй план, пока он добывал информацию о Гамбино и других семьях. Агенты знали, что он должен быть вовлечен в ростовщичество, чтобы оставаться в фаворе у мафии, но они подмигивали ему, лишь бы он не был арестован за другие преступления. Для ФБР это была рациональная договоренность: отпустить двух гангстеров — мелюзгу — с крючка в обмен на бесценные сведения о мафиозных акулах было разумной сделкой.

Конкуренция между правоохранительными органами почти комично проявлялась в деятельности Джонсона. Во время оказания помощи ФБР он был задержан по делу о наркотиках, в котором фигурировала сумма в 50 000 долларов за героин, детективами лейтенанта Ремо Франческини из прокуратуры Квинса. Ухватившись за возможность проникнуть в логово Готти, люди прокурора заключили сделку с Джонсоном, превратив его в информатора, который должен был предать Гамбино. Деньги от продажи наркотиков в размере 50 000 долларов были конфискованы. Чтобы гарантировать сотрудничество Джонсона, окружной прокурор закрепил за ним обвинительное заключение за попытку подкупа арестованных детективов.

Более десяти лет Джонсон снабжал ФБР и прокуратуру аналогичными советами и сведениями, причем ни одно из этих ведомств не знало, что он служит двум хозяевам. Одним из его бесценных подарков бюро стало хвастовство Анджело Руджеро о том, что у него дома есть «надежное» средство связи с бандой — телефон «Принцесса» его дочери.

Процесс по делу РИКО над Готти в Бруклине длился с августа 1986 по март 1987 года. Джакалоне и другой молодой прокурор, Джон Глисон, на основании тридцати часов аудиозаписей и девяноста свидетелей обвинили Готти и шестерых соучастников в трех заговорах с целью убийства и в обвинениях в рэкете. Агрессивная, выжженная дотла стратегия и тон защиты были заданы во вступительном слове Брюса Катлера. В своей броской речи адвокат обрушился на честность Дианы Джакалоне, обвинив ее в создании несуществующей тайной организации преступного мира — семьи Гамбино — ради продвижения собственной карьеры. Держа копию обвинительного заключения над своей лысиной, Катлер расхаживал взад-вперед по колодцу зала суда. «Это гниль. Оно вызывает рвоту и тошноту, — прорычал он, указывая на документ. — Здесь ему самое место», — театрально заключил он, с шумом захлопнув корзину для мусора.

Обвинение в значительной степени опиралось на семь свидетелей-перебежчиков, все из которых были низкопоставленными гангстерами, чтобы подкрепить обвинительное заключение. Катлер обрушился на перебежчиков, подчеркивая, что они были признавшимися убийцами, похитителями или лжесвидетелями, которые избежали пожизненного заключения и получили от правительства деньги и другие льготы за показания против Готти. Он пытался принизить значение записанных на пленку разговоров, настаивая на том, что это были обычные разговоры «парней с нокаутом», грубо говоря, азартных игроков с нестандартным образом жизни, а не мафиози или преступников.

Инсинуационные нападки защиты на Джакалоне были необычными, граничащими с отвращением: один из свидетелей защиты назвал ее «шлюхой» во время своих показаний. В начале процесса Джакалоне, которой было около тридцати лет, с черными волосами длиной до плеч, надела в суд красное платье, что побудило Катлера назвать ее «Леди в красном» при последующем обращении к присяжным, даже когда она была одета в платье другого цвета.

Джакалоне намеревался использовать признавшегося грабителя банков Мэтью Трейнора для опознания Готти как капо и начальника команды, но его кандидатура была отменена после того, как прокуроры уличили его во лжи. Вместо этого защита вызвала его в качестве свидетеля, чтобы обвинить прокурора, утверждая, что она подстрекала его подставить Готти. Трейнор показал, что Джакалоне предлагала ему запрещенные наркотики и даже пыталась снять его сексуальную неудовлетворенность в тюрьме. «Она давала мне все, — сказал он, — даже свои трусики из нижнего ящика, чтобы я мог облегчить себя, когда захочу подрочить». (После суда Трейнор был осужден за лжесвидетельство, вытекающее из его зажигательных показаний о Джакалоне).