Пять семей. Взлет, падение и возрождение самых могущественных мафиозных империй Америки

Рааб Селвин

Выделив Салерно для самого сурового осуждения, судья Оуэн сказал: «Вы, по сути, всю жизнь терроризировали общество ради своей финансовой выгоды».

Персико, все еще представлявший свои интересы, был единственным обвиняемым, который поднялся и осудил обвинение и судью. «Это дело, отношение обвинения и самого суда соответствует той массовой истерии, мафиозной мании, которая витала вокруг и лишила каждого из нас в этом зале права на справедливое и беспристрастное судебное разбирательство».

Остальные мафиози бесстрастно выслушали вынесенные им приговоры. Скучающий босс Луккезе Том Микс Санторо язвительно попросил судью Оуэна поторопиться. «Ах, дайте мне сто лет, — проговорил он. — Я пойду домой».

Когда судья сказал, что у него есть формальные требования перед вынесением приговора, Санторо с горечью добавил: «Вы у руля, ваша честь. И вы делаете хорошую работу». (Оуэн, тринадцать лет проработавший федеральным судьей и имевший большой опыт работы в суде в качестве бывшего прокурора и судебного адвоката, не обратил внимания на легкомыслие мафиози. Иногда Оуэн называл себя «музыкальным судьей», поскольку в свободное время сочинял оперы).

Для Рудольфа Джулиани, возглавлявшего обвинение Комиссии, приговоры стали полным оправданием его стратегии и значительных затрат государственных ресурсов. (Одновременно Джулиани одержал победу в другом значительном процессе, который укрепил его национальную репутацию: в ноябре 1986 года Стэнли Фридман, лидер демократической партии Бронкса, был осужден за участие в преступном предприятии по заключению контрактов в нью-йоркском Бюро по борьбе с нарушениями правил парковки).

Безупречная презентация Майкла Чертоффа, обеспечившая вынесение многочисленных обвинительных приговоров, стала для него трамплином для продвижения по службе. Он стал прокурором штата Нью-Джерси, а в администрации президента Джорджа Буша-младшего получил ту же должность, которую когда-то занимал Джулиани, — помощника генерального прокурора, курирующего уголовный отдел Министерства юстиции. В 2003 году он был назначен федеральным судьей апелляционного суда, что является одной из высших наград в юридической профессии. Статус члена кабинета министров Чертофф получил в 2005 году, когда Буш назначил его министром национальной безопасности.

Через несколько лет после окончания дела Комиссии Тони Салерно предстал перед судом по отдельному обвинительному заключению, связанному с другим аспектом мафиозной коррупции в бетонной промышленности. Сержант полиции на суде упомянул Салерно, что карьера Чертоффа процветает. «Ну, передайте ему небольшое послание от Толстяка Тони, — ответил улыбающийся Салерно. — Передайте этому сукину сыну, что он должен мне благодарственную записку».

27. «Далеко не все»

Поначалу приговоры Комиссии казались смертным приговором для самых известных семей мафии. Один-единственный судебный процесс уничтожил «Бетонный клуб». Укоренившиеся иерархии были разрушены. А Комиссия — версия Совета Безопасности ООН для организованной преступности — была распущена.

Но пока представители правоохранительных органов праздновали и оценивали беспрецедентное свержение гигантов Козы Ностра — Энтони Салерно, Антонио Коралло и Кармине Персико, инфраструктура нью-йоркских мафиозных бригад оставалась в основе своей прочной и эффективной. Ликвидация вымогательства 1,2 миллиона долларов у бетонной промышленности была ничтожной по сравнению с добычей, которую мафия по-прежнему ежедневно собирала из своих традиционных источников. Более того, во время судебного процесса и после него появилась новая поросль мафиози, о которой следователи практически ничего не знали, — они обогащали свои семьи с помощью новых схем. Двумя самыми свежими идеями были кража 100 миллионов долларов в год из акцизов на бензин и кража остатков полуразрушенного Вестсайдского шоссе на Манхэттене.

Типичным игроком в бензиновую игру был Мечислав «Миша» Щепковский, польский иммигрант, едва владевший английским языком. Проработав два года

маляром и разнорабочим, Миша получил неотразимое предложение о работе. Группа русско-еврейских иммигрантов в Бруклине сделала его наемным президентом новой бензиновой компании, которая поставляла миллионы галлонов топлива на автозаправочные станции. Русские не вознаграждали Мишу за его исполнительские таланты. Они использовали его в интриге, придуманной в начале 1980-х, чтобы воспользоваться законом штата Нью-Йорк, который должен был упростить уплату налогов на бензин.

Новый закон перекладывал ответственность за сбор и пересылку налогов правительству с владельца бензоколонки на оптового торговца, поставлявшего топливо. Бюрократы решили, что будет проще и быстрее собирать налоги с множества оптовиков, а не с тысяч бензоколонок. Однако в законе было положение, которое позволяло оптовым компаниям торговать или перепродавать бензин между собой. Через эту лазейку русские заметили изъян в налоговом процессе: только последняя компания, продавшая бензин розничному продавцу, собирала налоги, которые включались в общую стоимость, выплачиваемую отдельными заправками. Затем оптовик должен был передать эти доходы государству.

В середине 1980-х годов акцизы и налоги с продаж составляли около 30 центов с галлона, что являлось значительным доходом для федеральных, государственных и местных органов власти. Русские придумали уловку, чтобы перекачивать налоги с колонок себе, создав фиктивных или подставных оптовиков. Они создали так называемые «ромашковые цепочки» компаний, которые якобы передавали друг другу поставки бензина. На бумаге пять или шесть компаний совершали ряд сделок, хотя на самом деле никаких обменов не происходило. Чтобы избежать разоблачения, когда агенты штата или федеральные власти приходили за просроченными налогами, русские использовали таких резидентов или нелегалов, как Миша, в качестве прикрытия для десятков фиктивных компаний, существовавших только в корпоративных бумагах. Фиктивная или «сгоревшая» компания всегда указывалась в документах о передаче данных как та, которая осуществляла окончательную продажу розничным станциям и собирала налоги. Этой компании никогда не существовало; она использовалась только для того, чтобы сбить с толку налоговиков, когда спустя несколько месяцев они заметили пробелы в доходах от акцизов и продаж. На самом деле русские поставляли бензин и удерживали или похищали налоги, уплаченные розничными торговцами. Подставные иммигранты не осознавали масштабов заключенных сделок и, подобно невольному Мише, обычно оказывались за пределами страны, когда следователи наконец выходили на их след.

Это был рэкет, получивший широкую известность как «бутлегерство бензина». Налоговые мошенники, которые его придумали, были еврейской «русской мафией», иммигрантами из Советского Союза, которые обосновались в Нью-Йорке, в основном в районе Брайтон-Бич в Бруклине. Русские были изобретательны, но они не шли ни в какое сравнение с оригинальной мафией, особенно с капо Коломбо Майклом Францезе, которому тогда было около тридцати лет. Его эффективно прививал к безудержному нарушению закона его отец, Джон «Сонни» Францезе, бывший главарь Коломбо.

В 1980 году трое русских гангстеров, Михаил Марковиц, Давид Богатин и Лев Персиц, обратились к Майклу Францезе за помощью в получении долга в 70 000 долларов, образовавшегося в результате одного из их мошенничеств с налогами на бензин. Пораженный щедростью, льющейся из бензоколонок, и вооружившись мускульной силой своих солдат, Францезе постепенно вышел на русских. Его силовики могли гарантировать быстрое взыскание долгов с бензоколонок. А благодаря связям с государственными чиновниками Коломбо получал лицензии, необходимые фальшивым торговцам топливом для совершения «ромашковых» налоговых краж.