Пять женщин, предавшихся любви

Сайкаку Ихара

О— Ман стало еще смешнее, и она покорно отдалась ласкам Гэнгобэя. Но тут уж Гэнгобэй кое-что заметил!

Придя в изумление, он на некоторое время лишился дара речи и попытался отодвинуться от О-Ман, но она удержала его.

— Ведь мы только что условились, что вы ни за что не отвергнете меня! — сказала она. — Вы уже забыли об этом? Открою вам всю правду: я — О-Ман из дома Рюкюя. Еще в прошлом году я посылала вам любовные письма, но вы не отвечали мне, и я, хоть и досадовала на вас, ничего не могла поделать со своей любовью. Вот я и приняла такой облик и пришла к вам сюда, так далеко от

родительского дома. Может ли быть, чтобы вы рассердились на меня за это?

Так она открыла перед ним все свои помыслы, и отшельник неожиданно для самого себя смягчился. «А какая, в сущности, разница между любовью к юношам и любовью к женщинам?» Вот как уже все перемешалось в его легкомысленном сердце! Поистине, ненадежны чувства в нашей жизни!

Но нежданные капризы чувства — удел не одного лишь Гэнгобэя. Все, пожалуй, таковы. Подумайте, как соблазнительна эта ловушка, — может быть, сам Сакья Муни соизволил бы в нее попасться!

И богатство причиняет заботы, если его слишком много

Даже на голове монаха через год отрастают снятые волосы. И стоит ему сменить свою одежду, как он ничем не будет отличаться от мирянина. Гэнгобэй вернул себе свое мирское имя, и в январе окончилась его безумная жизнь в глубине гор, когда он отсчитывал дни лишь по расцвету и осыпанию цветов сливы. В начале февраля он снял спомощью знакомых бедную хибарку в окрестностях Кагосимы, и там, скрываясь от людских глаз, зажили они вдвоем с О-Ман.

Никаких средств к существованию у них не было, и Гэнгобэй решил навестить родительский дом. Оказалось, однако, что дом его давно уже перешел в чужие руки, не слышно было звона монет на весах, а вывеска над карнизом говорила, что здесь теперь продают мисо.

Горько стало Гэнгобэю, когда он это увидел. Он прошел мимо, не заходя внутрь, но затем остановил незнакомого человека и спросил у него, что сталось с семьей Гэнгоэмона, проживавшей здесь поблизости.

И человек этот рассказал ему в подробностях все, о чем толковали люди.

— Господин Гэнгоэмон, глава дома, занимался разменом денег и поначалу был зажиточным человеком. Был у него сын, по имени Гэнгобэй, — красавец, каких не видывали в здешних местах. Но и любви этот Гэнгобэй предавался больше, чем кто-либо другой, и за каких-нибудь восемь лет пустил по ветру с тысячу моммэ денег. Дела семьи пришли в упадок, родители умерли жалкой смертью, а сам он разрушил любовью свое здоровье и кончил тем, что принял постриг. Ну есть ли еще где-нибудь на свете такие дураки? Хоть бы разок посмотреть на его физиономию, чтобы потом рассказывать внукам!…

«Физиономия эта перед тобой», — подумал Гэнгобэй и, сгорая от стыда, нахлобучил поглубже свою бамбуковую шляпу и сейчас же возвратился к себе домой.

В такой бедности жили они с О-Ман, что с приходом ночи не зажигали светильника, а утром не было у них топлива для очага. Им оставалось только грустить, а что до любви и страсти, то для этого, как видно, необходимо благополучное существование. На одном изголовье спали они с О-Ман, а уж им не о чем было и потолковать между собой; так только — дожидались рассвета, и ничего больше.

Вот пришло третье марта. С наступлением утра деревенские ребятишки

принялись развлекаться: катать рисовые колобки, устраивать петушиные бои. Только у Гэнгобэя и доме стояла тишина, и хоть стоял там складной алтарь, но даже рыбы для жертвенного угощения не было. Нарвали персиковых цветов, поставили их в чашку, в которую давно уж вино не наливалось… Печально прошел этот день, а на следующий стало еще хуже.

Дальше так не могло продолжаться. Стали они придумывать, что делать, и вспомнили театр, виденный когда-то в столице. Гэнгобэй разрисовал себе лицо, нацепил накладную бороду, и они пошли по деревням, разыгрывая любовные сценки.

«Вот портрет Араси Сануэмона… ярэконо, ярэ-коно…» — начал было декламировать Гэнгобэй, но дело это было ему непривычно, и ничего у него не получалось.

«Гэнгобэй, куда ты идешь? В горы, в Сацуму!… Ножны у тебя в три гроша… поводья в два гроша…» — такую песенку распевал он хриплым голосом к удовольствию окрестных мальчишек.

О— Ман тоже разыгрывала разные сценки, и так влачили они жалкое существование, перебиваясь со дня на день.

Люди, которые доходят до жизни такой из-за любви, не думают о том, что о них скажут другие. Гэнгобэй и О-Ман постепенно совсем опустились, от прежней красоты не осталось и следа… а свет ведь жесток, и никого не нашлось, кто бы их пожалел. Их можно было сравнить с лиловыми цветами глицинии, что сами собой поникают… прежняя связь их стала им ненавистна, каждый жалел только себя… казалось, вот-вот должна была окончиться их жизнь.

И в это время на них неожиданно натолкнулись родители О-Ман, которые не переставали повсюду искать свою дочь.

Радость родителей была неописуема. И раз уж О-Ман полюбила Гэнгобэя, решили соединить их судьбу навечно.

Вот, встреченные специально высланными людьми, явились они к родителям. Те решили уступить им дом и передали Гэнгобэю ключи от имущества, счетом триста восемьдесят три ключа.

Выбрали благоприятный день и произвели церемонию отмыкания кладовых. Оказалось там ящиков с надписью: «Больших золотых монет две сотни» — шестьсот пятьдесят штук, ящиков с надписью: «Малых золотых монет на тысячу рё» — восемьсот; ящики, в которых серебра было на десятки каммэ, плесенью покрылись; казалось, само серебро в них жалобно стонет!

Но и это еще не все. В кладовой с северо-восточной стороны стояли семь горшков. Подняли крышки, а там — чеканные монеты в неисчислимом количестве насыпаны как песок. Заглянули в амбары во дворе — там горы старинных китайских тканей и под самую крышу ящики с ароматами. Различных драгоценностей, утвари — не сосчитать.

Казалось, все сокровища, какие только могут быть в мире, собраны здесь. Только разве птичьего молока не было!

Гэнгобэй и радовался и печалился… Если даже купить любовь всех артистов, сколько их есть в Эдо, в Киото, в Осаке… если даже целый театр основать… все равно за одну свою жизнь такого богатства не истратить. Как он ни старался придумать, на что истратить эти деньги, — ничего хорошего в голову не приходило. Как подумаешь, и в самом деле, зачем ему было такое богатство?!.

Комментарии