Пятая авеню, дом один

Бушнелл Кэндес

Он отложил вилку, представив себя, каким он станет через двадцать лет, и с ужасом осознал: до старости осталось совсем немного. Это повергло его в шок; реальность, которую Окленд упорно не желал признавать, предстала перед ним со всей отчетливостью. Сценарий «Подружек невесты» еле приняли; напишет следующий – снова начнутся трения, создаст роман – раскритикуют, и через два десятка лет он будет сидеть среди таких же престарелых вершителей судеб немощным ничтожеством, которое не в состоянии нарезать себе мясо.

Он

встал из-за стола, извинившись и сославшись на срочную телефонную конференцию с Лос-Анджелесом, которую нельзя отменить, – только что получил сообщение на блэкберри.

– Ты не останешься на десерт? – расстроилась Инид и спохватилась: – Вот досада, как же теперь быть с количеством гостей?!

Уход Филиппа означал, что за столом окажется больше женщин, чем мужчин.

– Не могу, Нини, – ответил Филипп, целуя тетку в подставленную щеку. – Придумай что-нибудь.

Едва отойдя от ресторана, он позвонил Лоле. От ее небрежного «алло» у Филиппа екнуло сердце, и он попытался замаскировать волнение подчеркнутой официальностью.

– Говорит Филипп Окленд.

– Что случилось? – спросила мисс Фэбрикан, хотя по голосу было слышно, что ей польстил его звонок.

– Я все же решил предложить вам работу в качестве моего референта. Сможете приступить сегодня днем?

– Нет, – ответила Лола. – Я занята.

– А завтра утром?

– Не могу, – уперлась она. – Мама уезжает, я должна ее проводить.

– В какое время уезжает ваша матушка? – уточнил Филипп, не зная, зачем поддерживает этот, судя по всему, безнадежный разговор.

– Не помню. Часов в десять или одиннадцать.

– Так почему бы вам не прийти завтра днем?

– Наверное, смогу, – неуверенно сказала Лола. Сидя на краю бассейна в «Сохо-хаус», она водила большим пальцем ноги по теплой темной воде. Лола мечтала об этой должности, но не желала соглашаться сразу: пусть формально Филипп Окленд ее босс, но прежде всего он мужчина. А в общении с мужчинами важно всегда оставлять за собой последнее слово. – Может, часа в два?

– Договорились, – с облегчением сказал Филипп и нажал «отбой».

К Лоле приблизился официант и предупредил, что в клубе запрещено пользоваться сотовыми даже на крыше. Лола уколола его ледяным взглядом и набрала сообщение для Битель, передав хорошие новости. Нанеся еще один слой крема от солнца, Лола устроилась поудобнее в шезлонге и закрыла глаза, думая о Филиппе Окленде и Пятой авеню. Может, Филипп влюбится и женится на ней, и тогда она тоже будет жить в доме номер один.

– Здесь чудесно, – восхитилась Аннализа, входя в триплекс.

Билли схватился за сердце:

– Боже, какой кошмар! Если бы вы побывали здесь при жизни миссис Хотон...

– Я бывала, – вмешалась Минди. – Помню невероятно старомодный интерьер.

В квартире уже не было старинной мебели, картин, ковров и шелковых портьер; остались голые

стены с выцветшими обоями и клочьями пыли по углам. Как всегда днем, в триплекс проникало много света; не нужно было долго присматриваться, чтобы заметить облупившуюся краску и царапины на паркете. За маленькой прихожей с аркой располагался просторный холл с мраморным полом и узором-розеткой в виде солнца; отсюда начиналась парадная лестница. Три массивные деревянные двери вели в гостиную, столовую и библиотеку. Билли, обуреваемый воспоминаниями, повел всех в бескрайнюю гостиную, протянувшуюся на весь этаж. Окна выходили на Пятую авеню, а через двойные стеклянные двери можно было попасть на открытую террасу шириной десять футов.

– О, какие вечера устраивала здесь Луиза! – ностальгически сказал Билли, обводя рукой комнату. – Гостиная была оформлена под европейский салон, с диванами, канапе и мягкой мебелью, сгруппированной уютными уголками. Сюда можно пригласить сотню гостей, не опасаясь тесноты! – говорил он, переходя в столовую. – А какие гости бывали на обедах у Луизы! Помню принцессу Грейс – какая это была красавица! Никому и в голову не могло прийти, что через месяц она погибнет.

– О таких вещах никто не знает заранее, – сухо сказала Минди.

Билли словно не услышал ее реплики.

– Здесь стоял длинный стол на сорок человек. По-моему, длинные столы гораздо элегантнее круглых, на десять персон, которыми все обзавелись в последнее время. Конечно, это продиктовано жилищными условиями – у кого сейчас просторная столовая... Миссис Хотон часто говорила, что сорока гостей более чем достаточно, если это не фуршет. Ей всегда удавалось создать обстановку, в которой человек ощущал себя частью избранного круга.

– А где кухня? – поинтересовалась Минди.

Она не первый раз была в квартире, но не имела возможности подробно осмотреть триплекс и теперь притихла от почтительной зависти. Она даже не представляла, в каких роскошных условиях протекала жизнь миссис Хотон, но ведь Луиза жила на широкую ногу задолго до того, как Минди с Джеймсом сюда переехали. Пройдя через двустворчатые двери, открывающиеся в обе стороны, Билли показал Аннализе буфетную и чуть дальше – кухню, неожиданно скромную, с линолеумом и дешевыми ламинированными столешницами.

– Луиза сюда не заходила, – пояснил Билли. – Это территория прислуги. Такое своеобразное проявление уважения.

– А если ей хотелось попить воды? – спросила Аннализа.

– Звонила по телефону. В каждой комнате установлен аппарат с отдельной городской линией. Для начала восьмидесятых это было очень современно.

Аннализа посмотрела на Минди, поймала ее взгляд и улыбнулась. До этого момента Минди не знала, как относиться к гостье, по уверенному и независимому виду которой трудно было что-либо отгадать. Значит, чувство юмора у миссис Райс имеется.