Пятая печать
Шрифт:
— Угодно чего-нибудь еще?
— Мерзавцы! — произнес Дюрица.
Коллега Бела повторил вопрос:
— Выпьете еще чего-нибудь?
— Нет, нет… спасибо! — ответил Кесеи.
Ковач тихо осведомился:
— Он спрашивал про дом семнадцать «Б»?
— Да, — подтвердил хозяин кабачка.
Ковач посмотрел на книготорговца, потом перевел взгляд на фотографа:
— Ну, в таком случае… пора бы и нам по домам!
— Будем здоровы! — сказал хозяин.
— До завтра! — сказал Кирай, поднимая
Фотограф обратился к Дюрице:
— Если позволите… мы ведь еще не кончили начатый разговор…
— Трали-вали… — отозвался книготорговец. — Вы все про то же?
— Я, видите ли, хотел бы ответить на его вопрос, — сказал фотограф.
— В самом деле?! — удивился часовщик, тяжело поднявшись со стула и ища на вешалке пальто.
— Да! К тому же, как вы могли заметить по сегодняшнему разговору, у меня имеется вполне определенное мнение о том, что творится в мире.
— Неужели? — спросил часовщик. — Это замечательное приобретение!
— Да! И поэтому, я думаю, не будет неожиданностью, если я отвечу «да»!
— Что «да»? — переспросил Дюрица, сняв наконец с вешалки пальто и шляпу.
— Да, я выбрал Дюдю! То есть раба! — отвечал фотограф и вспыхнул так, как еще не краснел ни разу. Он сидел за столом один. Остальные уже поднялись и одевались у вешалки.
— Дюдю! — повторил фотограф.
Часовщик посмотрел на него. Лотом, сняв с вешалки пальто книготорговца, сказал:
— Вот ваше пальто, господин Кирай!
— Спасибо, сударь, — поблагодарил Кирай.
Ковач стоял, засунув руки в карманы, и молча смотрел на фотографа.
— Да ну ее к чертям, эту чушь! — вскипел хозяин кабачка.
Ковач заговорил:
— Вы действительно решились сделать такой выбор?
Кесеи, не сводя глаз с Дюрицы, ответил:
— Это мое мнение.
Дюрица повесил зонтик на руку.
— Врете! — сказал он.
Лицо Кесеи покрылось бледностью.
— Что? Простите, как вы сказали?..
— Врете! — повторил Дюрица и тут же отвернулся к хозяину кабачка.
— Так, значит, мы разбегаемся, коллега Бела!
И, прижимая пальто к животу, протиснулся между столом и стенкой.
Фотограф поднялся со стула.
— Как же вы так, мастер Дюрица… — пробормотал Кирай.
— Это я-то вру?! — побледнев, охрипшим голосом проговорил фотограф.
— Да! — еще раз повторил Дюрица.
— Чтоб я — и соврал? — дрожащими от возмущения руками цепляясь за край стола, повторял фотограф.
— Не обращайте на него внимания!.. — сказал книготорговец и, поспешно пройдя к вешалке, отнес фотографу его пальто. — Вечно вы ляпнете не подумав, господи прости! — бросил он взгляд в сторону часовщика и неодобрительно покачал головой.
Дюрица не обратил на него никакого внимания. Поправил на шее кашне, надел шляпу.
— Выходим,
Коллега Бела уже собрал стаканы и направлялся с ними к стойке. По-видимому, он ничего не слышал из того, что происходило у стола. Остановившись в двух шагах от стойки, он посмотрел на дверь:
— Ну и тертый был калач, — пробормотал он, качая головой. — Ну и мерзавец!
Кесеи вышел из-за стола:
— Такого мне еще никто не говорил!
— А я говорю! — произнес Дюрица. — Только не раздувайте из этого истории. Со всяким может случиться!
— Вот что… — заговорил Ковач. — Господин Дюрица, возможно, хватил через край, но на это нельзя сердиться. Он неплохой человек, хотя и с причудами. Можете нам поверить, уж мы-то его знаем! А все же, как бы это выразиться? Откровенно говоря, вы сделали очень смелое заявление, господин Кесеи…
Он посмотрел на остальных.
— Но это правда! — топнул деревянной ногой фотограф. — Это голос моей совести, веленье сердца, вывод из моих размышлений!
— Разумеется, мы вам верим… — успокоил его Кирай. — Отчего бы нам сомневаться в правдивости ваших слов? Вы, несомненно, так и думаете… это вполне естественно!
Он собирался подать фотографу его пальто, но тот, вдруг повернувшись, обратился к Дюрице:
— Возьмите ваши слова назад!
Дюрица перевесил свой зонтик на другую руку:
— Вы идете, мастер Ковач?..
Кесеи перевел взгляд на Ковача:
— Вы тоже сомневаетесь в правдивости моих слов?
Ковач, смущенно глядя на него, проговорил:
— Ну… в общем… как я уже сказал, это трудно… трудно так скоро прийти к определенному мнению. Возможно, вы поторопились с ответом. Ведь сами посудите — дело нешуточное!
— Короче говоря, вы сомневаетесь в том, что я сказал правду?
— Ну, нет… этого я не говорил…
— Так, — сказал фотограф. — Понятно, все понятно…
У стола снова появился коллега Бела.
— И вы тоже сомневаетесь в моих словах? — обратился к нему Кесеи. — И вы тоже не верите тому, что я выбрал порядочность?
— А вы уже выбрали?
— Да! И выбрал порядочность! Хочу стать Дюдю!
Хозяин кабачка поскреб в затылке:
— М-да! Трудное это дело, сударь, и очень громкие слова!
— Вы верите или не верите?
Хозяин окинул говорившего взглядом:
— Не все ли вам равно, верю я или нет? Вам это важно или то, что вы выбрали? Чего вы еще хотите?
— Верите или не верите? — топнул ногой Кесеи. Он был бледен, кровь отхлынула от его лица.
— Послушайте, — сказал, помедлив, хозяин кабачка. — Во-первых, успокойтесь и не мельтешите! Во-вторых, я не берусь никого судить, я трактирщик, а не епископ!
— Одним словом, не хотите отвечать без обиняков, как положено мужчине?!