Пятая профессия
Шрифт:
— Порицайте ученика, но не учителя, — робко возразил Савидж. С горечью он вспомнил труп Грэма за рулем «кадиллака», ядовитые пары, заполнившие гараж, — отъезд его учителя в вечность. — Это моя вина. Моему поведению нет прощения. Надеюсь на вашу снисходительность, Таро-сэнсэй.
Старик опять сверкнул глазами, но взгляд его уже смягчился.
— Возможно, ты заслужишь прощения… Ты научился у своего учителя быстро исправлять ошибки.
— В данном случае, — поспешил заметить Савидж, — инструктором в вашей стране был Акира. Но опять-таки: порицайте ученика, но никак не учителя. Он предупреждал, чтобы я был осторожен и сдержан. Я буду очень стараться вести себя по-японски.
— Изо
— Меня не так легко обескуражить.
Морщинистые губы Таро поджались, сложившись в некое подобие улыбки. Он что-то сказал Акире по-японски, и тот ответил ему тоже по-японски.
Таро повернулся к Савиджу и продолжал:
— Мне говорили, что ты человек серьезный. Из тех, кого у нас считают «искренними». Но мы вкладываем в это слово иной смысл, отличный от западного, где оно означает всего лишь лживое утверждение, будто общественное и личное мнение абсолютно идентичны. — Старик помолчал немного, видимо, размышляя, потом снова заговорил, а Акира перевел: — Наверное, я был поспешен в своих суждениях. Твой промах прощен. Приглашаю вас воспользоваться нашим скромным гостеприимством. Может быть, вы с принципалом выпьете чаю?
— С большим удовольствием, — живо откликнулся Савидж. — От страха у меня всегда пересыхает во рту. — Он жестом указал на меч Таро, изо всех сил стараясь сделать так, чтобы его глаза заискрились от радости, а в голосе прозвучали уважение, скромность и самоирония.
— Хай. — Таро так выдохнул слово, что оно напоминало смех. — Пожалуйста, — пригласил он, — прошу вас.
Таро повел Савиджа, Рейчел и Акиру в дальний конец додзё, где находились меченосцы. Он слегка махнул рукой, и мгновенно, единым движением, воины вложили мечи в ножны. И снова странный звук — высокий металлический свист полированного металла о металл заставил Савиджа поежиться.
— Таро-сэнсэй, можно задать вопрос? — спросил он. — Я испытываю беспокойство. Но, пожалуйста, не подумайте, что я хочу кого-то оскорбить этим вопросом.
— Я даю свое соизволение, — ответил старик.
— Когда мы вошли в этот зал и вы поняли, что мы не враги… — Он колебался. — Я понимаю, почему вы решили нас проверить. Вам было необходимо узнать, как мы станем реагировать на прямую угрозу нашей жизни и, следовательно, можно ли нам доверять. Ведь мы чужаки. Иностранцы. Но даже так… — Савидж нахмурился. — Ведь у вас не было никакой гарантии, что я не запаникую. А вдруг бы я сорвался и начал палить, хотя и не имел заранее продуманного плана ухода отсюда и поэтому, не задумываясь, израсходовал бы весь запас патронов. Ведь тогда многие из ваших людей погибли бы.
— Очень разумный вопрос, — отозвался Таро. — Но эта проверка проходила под контролем.
— Да ну? Каким же образом? Не сомневаюсь, что эти люди идеально обучены, их мечи неумолимо быстры, но ведь не быстрее пули.
— Если бы ты поднял оружие…
Таро не пришлось доканчивать предложение. Савидж уже подходил к дальнему концу додзё и видел двух воинов, стоявших позади ряда меченосцев.
У каждого из них в руках был бамбуковый лук, готовый к стрельбе.
«Да, — подумал Савидж. — Если бы я решил выстрелить, то не успел бы спустить курок».
И тут же возник следующий вопрос, но Савидж не стал его задавать. Холодный пот заструился у него по спине. Интересно, лучники стали бы стрелять только в руку, державшую пистолет?
Или же прямо в сердце?
Глава 10
Они сидели на подушках возле небольшого столика из кипарисового
Явно демонстрируя гостям их отличие от японцев, Таро отослал слугу и сам разлил чай в маленькие, тонкие керамические чашечки с изящным рисунком, изображающим японский пейзаж — водопад и цветущую сакуру.
Акира продолжил объяснение:
— Пятый этаж — это додзё. На других этажах находятся опочивальни, храм, библиотека, столовая и кухня, а также тир… в общем все, что необходимо ученикам Таро-сэнсэя для обучения, конечной целью которого является достижение единства разума, духа и плоти.
Акира прервал объяснения, чтобы отпить глоток чая: он взял чашку, подставив левую руку под донышко, а правой поддерживая ее сбоку. Отпив глоток, он похвалил напиток:
— Идеально, Таро-сэнсэй.
Савидж внимательно наблюдал за Акирой, стараясь имитировать все его движения. Перед отлетом из Америки Акира подробно рассказывал им о тонкостях чайной церемонии. Священная традиция ее восходит к четырнадцатому столетию. Вдохновленная дзэн-буддизмом, ритуальная церемония должна была вызывать чувство чистоты, спокойствия и гармонии, известной у японцев как ваби. Чайная церемония, устраиваемая в строгом соответствии канону, длилась несколько часов подряд и предполагала несколько сеансов чаепития, и каждый раз церемониймейстер заливал чай горячей водой и помешивал его бамбуковым венчиком. Беседа сводилась к незатейливым, приятным темам. Время текло незаметно.
Но на сей раз церемония была сведена к минимуму. Чисто но необходимости. Но должное ритуалу все равно было воздано. Уловив серьезность Акиры и его сэнсэя, Савидж отложил до времени вопросы и поднес к губам чашку, вдыхая аромат дымящегося чая и потягивая прозрачную ароматную жидкость.
— Мой дух чувствует умиротворенность, Таро-сэнсэй, — сказал Савидж и поклонился.
— Чай утоляет жажду моей души, — добавила Рейчел. — Аригато, Таро-сэнсэй.
Таро хихикнул.
— Мой не совсем уж посредственный ученик, — кивнул он в сторону Акиры, — сумел-таки поднатаскать вас по части японских обычаев.
Акира смущенно потупился.
— Так редко можно встретить цивилизованного иностранца. — Таро улыбнулся и поставил чашку с чаем на столик. — Вот тут Акира упомянул, что в этом здании находится библиотека. Большинство сэнсэев не позволяют своим ученикам читать. Мысли отвлекают, когда надо действовать. Притупляют рефлексы. Но невежество является злейшим врагом человека. Знания могут порой обернуться оружием. Я бы никогда не разрешил своим ученикам читать фантастику. Романы, — он сделал рукой пренебрежительный жест, — тоже. А вот поэзия — дело другое, и я всячески поощряю в учениках стремление к композиции, предлагаю им самим сочинять хокку, изучать произведения таких, например, мастеров, как Мацуо Басё. [20] Но мои ученики больше всего читают научную литературу или пособия, содержащие необходимую им информацию: исторические сочинения, главным образом историю Японии и Америки, монографии об оружии, как древнем, так и современном, книги о различных запирающих устройствах, детекторах вторжения, электронного наблюдения и о различных инструментах их ремесла. Еще языки. Я настаиваю на том, чтобы, кроме японского, мои ученики знали еще три языка, и прежде всего английский.
20
Мацуо Басё (1644–1694) — японский поэт, создатель жанра хокку.