Пятая жертва
Шрифт:
– А говорят, месяц назад так и сгорел поезд. Вот так остановился. И сгорел. И как стали хоронить потом гробы, гробы, гробы...
Тревога накапливалась, как ядовитый газ.
Поезд стоял уже минут пять.
– Просьба соблюдать спокойствие. Поезд остановился по техническим причинам, - донеслось из динамика.
Естественно, эти слова никого не успокоили. По вагону пошел сдержанный ропот. Тревога все больше овладевала пассажирами.
Валдаев вдруг подумал, а что будет, если сейчас по полу тонкой струйкой поползет дым, запахнет паленым? Как быстро людей захватит безумие паники?
Груды грунта сверху давили. Валдаеву стало еще тяжелее дышать. И
– Просьба не беспокоиться, - опять завел динамик.
Ропот стал громче.
И тут послышался гул. Валдаеву показалось, что это еще дин поезд. Но это всего лишь заработали электродвигатели.
Еще минута - и поезд тронулся. И вскоре появилась станция, которая Валдаеву показалась родной. Это был островок теплого света. Отсюда был выход.
Наверху он вздохнул полной грудью. И прижмурился, подставив лицо выглянувшему из-за тучи апрельскому солнцу...
На работу ему позвонила Королева Космоса, закатила чуткую истерику по поводу статьи. Что ее там не устраивало, Валдаев так и не понял.
– Я на вас буду жаловаться!
– крикнула она.
– Куда?
– устало спросил Валдаев.
– В Совет.
– В какой Совет?
– Не пытайтесь выглядеть глупее, чем есть на самом деле. В тот самый Совет, который ведает всеми вами. Землянами!
– Землянами?!
– Я думаю, вы поплатитесь. Жестоко поплатитесь, - она бросила трубку. Ну почему именно он берет трубку, когда звонят разгневанные голубые братья, исступленные ведьмы, Королева Космоса? Нонна говорила, что такие беседы - это энергетические удары. И он, кажется, был боксерской грушей для отработки этих самых ударов.
– Чтоб вам всем пусто было!
– в сердцах воскликнул он
– Кому?
– спросил зашедший в комнату ответсек.
– Не про тебя речь.
– А хотя бы и про меня. Мне плевать, - сонно произнес он.
И был прав. Ему действительно было на все плевать. Он умудрялся сохранять флегматичное спокойствие во всех ситуациях и Валдаева с его вечными переживаниями и дерганиями принимал за психа. А с психами лучше не спорить.
– На вычитай статью, - он протянул верстку. И отправился к себе в кабинет, насвистывая под нос какой-то фривольный мотивчик и пренебрегая приметой, что свистеть в помещении нельзя. Ему и на приметы было плевать.
Валдаев начал вычитывать свою статью, по которой топором прошлось редакторское перо, и не мог сосредоточиться. Он потер лоб. Голова раскалывалась. Опять, что ли. магнитные бури. Он чувствовал себя разбитым в дни магнитных бурь, к перемене погоды, к дождю, к засухе, в полнолуние и в новолуние. И еще во многих случаях. Да еще эта разбитость помножена на дурное настроение.
А почему у него должно быть хорошее настроение? Уже три дня не звонила Элла. И не отвечала на звонки.
Тогда наутро он пытался добиться от нее, когда от встретятся в следующий раз. Но она лишь загадочно улыбалась. А он ощущал себя потерянным. Его тянуло к этой женщине будто магнитом. И в этом притяжении была сладостная приятность и гибельная неизбежность. Конечно продать за сладостную ночь свою шкуру, как любовники Клеопатры, он был не готов. Но то, что в его голове вес дни безраздельно царила Элла, - факт. И, главное, у него не было никаких надежд, что это состояние быстро пропадет. Он просыпался, и первые мысли были о ней. По телу пробегала сладостная волна, а потом охватывало отчаяние при мысли, что сегодня он не увидит ее. Засыпал он тоже с мыслью о ней. Нельзя сказать, что это была любовь. Это было нечто другое, но не менее сильное. Это была начинающаяся зависимость,
Было и еще одно обстоятельство, служившее источником приступов даже не тревоги, а холодного, мистического ужаса. Пару раз он будто выпадал из времени. Один раз сидел вечером за столом, прижмурил глаза. Не спал. Но перевел взор на часы и увидел, что прошло восемь минут.
Нечто подобное было с ним за несколько дней до этого. В тот вечер, когда он возвращался от сатанистки.
На следующий день после выпадения из времени у себя дома он опять выпал из него - минуты на три-четыре, на сей раз в автобусе. И каждый раз после этого ему казалось, что земля срывается с орбиты и летит куда-то. Самое страшное - он знал, что бодрствовал, но чем занимался - ему это было неизвестно. А чем он мог заниматься? Он, Валдаев Валерий Васильевич, лицо с постоянным местом жительства, с работой, с паспортом, вдруг становился кем-то другим. Но кем? Обладая не слишком сильной волей, он всегда панически боялся утратить контроль над собой. С ужасом с детства читал о похождениях лунатиков. О психах. Ты совершаешь что-то. Но ведь совершаешь не ты, а кто-то, притаившийся в тени, в темной стороне, в твоем бессознательном. Но ведь это не объяснишь никому. Потому что это вторая половина именно твоего Я, а не чьего-то другого.
Валдаев налил себе кипяченой воды из графина и махом опустошил стакан. После чего вернулся к вычитке материала.
– Во дурак, - прошептал он, глядя на очередную правку главреда.
Он расписался на статье и перешел к своей заметке о новостях фитотерапии.
– О, зайчик, - услышал он вдруг.
Обернулся и оторопело уставился на сатанистку. Она была как-то слишком серьезна и смотрела на него холодно-брезгливо. Как на насекомое. Притом на насекомое вредное, которое неплохо бы раздавить. Его обдало странным запахом духов.
– Ты?
– ошалело спросил он.
– Я за тобой, - Наташа прищурилась и шагнула к нем
– В смысле?
– Ты зажился на этом свете. Смерть твоя пришла, Валдаев.
Она протянула к нему руку. На пальцах ее были ярко-алые капли крови. Он отпрянул, и сердце у него провалилось куда-то в желудок. "Они умерщвляют взрослых людей с целью поедания их в пищу", - внезапно всплыла в его памяти строка из обнаруженного утром текста о нравах ведьм.
– Вот и все, - прошипела она...
* * *
В голове у Валдаева будто что-то сдвинулось. Он наблюдал за этой сценой как бы со стороны. Его взор приковали капли крови на ее пальцах. Все будто стало уплывать куда-то. Он сжал свой кулак так, что ногти впились в кожу... И от резкой боли все просветлело. Он встряхнул головой.
– Смотри, побледнел, лысенький, - Наташа весело захохотала и с размаху плюхнулась на стул. Пушинкой она не была, так что стул едва не развалился.
Валдаев почувствовал, что уши его краснеют. Он представил, как выглядит сейчас. И как порадовал эту девку своей растерянностью и страхом.
– Ты откуда взялась?
– зло осведомился он.
– От деда Бермуда, - она оттянула кофту и помахала ей для вентиляции. Духота. Жарковато для апреля.
– Ты чего сюда пришла?
– Мне твой редактор обещал пачку газет. И вообще. Чего скукожился? Не по кайфу мой визит?
– По кайфу.
– Ой, покраснел-то, - она всплеснула руками. Конечно, никакой крови на ее пальцах не было. Просто был густой слой ярко-красного лака на ногтях. Лысенький, ты - чумовой кент.
– И что, взяла газеты?