Пятьдесят на пятьдесят

Кавана Стив

София помотала головой, словно очнувшись от сна.

– Хотите кофе?

– Спасибо, это было бы здорово. Произошли кое-какие изменения, и я хотел бы вас проинформировать.

Она провела меня на кухню и включила оставшийся свет. На кухонной стойке стояла новенькая кофеварка «Банн», только что из коробки, которую София еще не успела убрать. Фрэнк, по ее словам, никогда не пил кофе; под конец он предпочитал чай. София налила воды в контейнер, включила машину в сеть, насыпала в фильтр свежемолотого кофе и оставила процеживаться.

–

Убийцы всегда совершают ошибки, – произнес я.

– И вы нашли такую? – спросила София, тоном ровным и любопытствующим.

– Я нашел сразу две. Она оставила в живых свидетеля. Человека, который смог ее опознать.

Она открыла кухонный шкафчик в поисках кофейных кружек, каковых там не оказалось.

– Они забрали все кружки, – констатировала София. Заглянула еще в несколько шкафчиков, но так ничего и не нашла.

– Полагаю, кофе сегодня в меню не входит, – сказал я.

– Похоже на то… Простите, что вы там говорили про свидетеля?

Обойдя небольшой столик в центре кухни, она остановилась всего в паре футов от меня. На ней все еще было длинное пальто и сапоги, хотя в доме было тепло.

– Парень, которому она заплатила, чтобы он добавлял галоперидол в еду Фрэнка… Он работал в ресторане Джимми.

– Господи! И что он вам сказал?

– Прямо сейчас он разговаривает с копами. Сказал, что ему за это заплатили.

София опустила взгляд на кафельный пол, обдумывая услышанное. Наконец произнесла:

– Я до сих пор не могу поверить, что она это сделала. Она же моя сестра.

– Это была не единственная ее ошибка.

– Правда?

– Да, но вам не стоит об этом беспокоиться. Честно. Теперь все кончено, София. Вам больше ничего не грозит. Я просто хотел проведать вас – убедиться, что с вами всё в порядке, а остальное я предоставлю полиции.

– Вы точно не хотите пойти и чего-нибудь съесть? Или мы можем остаться и перекусить здесь?

– Точно, – сказал я, подступая к ней. – Я рад, что все закончилось. Я так волновался, что, если вас осудят, вы не выживете в тюрьме. Теперь все это позади. Я знаю, что на это потребуется время, но вы справитесь. Теперь вы миллионер. У вас есть всё.

София протянула ко мне руки, тоже двинувшись ко мне. Я подошел к ней и обнял. Входную дверь я оставил открытой и теперь внимательно прислушивался. Вдали уже слышался вой сирен.

– Спасибо, – сказала она.

Я похлопал ее по руке, и мы отпустили друг друга.

– Я, пожалуй, пойду, – произнес я, пятясь к двери.

Кофеварка фанфарно зашипела и заклокотала, возвещая о готовности.

– А в чем была вторая ошибка? Вы сказали, что нашли две. Просто из любопытства…

Услышав негромкий скрип тормозов подъехавшей к дому машины, я сказал:

– Тот звонок в «девять-один-один».

– А что с ним?

– Ну, когда кто-то лишает человека жизни, это вызывает целую бурю эмоций. Адреналин зашкаливает, кровь бежит по венам и все такое. В такой момент легко совершить ошибку. Видите ли, когда она позвонила

в «девять-один-один», то сказала, что ее сестра в ванной. Сказала, что видит тени ног под дверью. Минут двадцать назад я получил текстовое сообщение от одного друга. Оказывается, из спальни вашего отца нельзя увидеть никаких теней от ног под закрытой дверью. Даже когда кто-то стоит по ту сторону двери и поворачивает ручку. Так как же она узнала, что ее сестра там?

Лицо у Софии изменилось. То, что раньше было теплым и умиротворенным выражением, сменилось чем-то другим. Глаза сузились, губы плотно прижались к зубам.

– Это не Александра сказала такое во время звонка в «девять-один-один», – процедила она, подступая ко мне.

– Я знаю. Вы знали, что Александра в ванной, потому что видели, как она туда заходила. А затем позвонили в «девять-один-один». Харпер тогда сфотографировала на телефон ванную комнату с закрытой дверью и включенным светом внутри. Если б мы увидели эту фотографию, то поняли бы, что свет из-под двери не пробивается. Вот почему вы убили Харпер, пока она не успела присмотреться к этому снимку. И малыш Тони П. опознал не вашу сестру. Он опознал вас.

Я отступил назад, объявив:

– Теперь можете забирать ее.

Из-за угла в кухню вышел детектив Тайлер, за которым следовал Сомс.

– София Авеллино, это полиция Нью-Йорка. Немедленно повернитесь и положите руки на стойку, – приказал Тайлер.

Я отступил на шаг, выжидая развития событий.

София покачала головой и спокойно произнесла:

– Это чушь собачья. Полная чушь. Меня уже оправдали по делу об убийстве моего отца. Вы не можете снова привлечь меня к суду – это будет повторное привлечение к ответственности за одно и то же преступление.

– Мэм, повернитесь и положите руки на стойку, прямо сейчас, – повторил Тайлер, потянувшись к поясу.

София подняла руки над головой, медленно повернулась и положила их на стойку.

Тайлер убрал руку с пистолета, подошел к Софии и сказал:

– Я должен вас обыскать – есть ли у вас при себе какое-нибудь оружие?

– Нет, ничего у меня нет.

Тайлер протянул руки и положил их Софии на плечи. Начал ощупывать ткань ее пальто, затем провел руками по спине в поисках спрятанных ножей, одновременно зачитывая Софии ее права:

– Я задерживаю вас по подозрению в убийстве Афзала Джатта, Пенни Леттерман, Хэла Коэна и Элизабет Харпер. Вы имеете право хранить молчание…

– Это полная херня! Ничто не связывает меня ни с одним из этих убийств. Ничего. Одного только слова какого-то обкуренного ресторанного повара для этого недостаточно. У вас ничего нет.

– У нас есть вот это, – сказал Тайлер, вытаскивая из кармана пальто Софии что-то блестящее.

Золотое распятие на дешевой золотой цепочке. На кресте все еще темнели следы крови. Крови Харпер. По крайней мере, они всё еще были там, когда тридцать секунд назад я незаметно опустил эту цепочку в карман Софии.