Пятьдесят оттенков хаки
Шрифт:
– Товарищ генерал, заместитель по строительству прибыл.
– Зови! – махнул рукой тот.
Алексей посторонился, пропуская офицера. Генерал встал навстречу товарищу, приветственно улыбнулся и протянул руку:
– Павел, готовься – Москва дала добро.
– Будем строить? – не стал скрывать своей радости тот и сразу же по-деловому уточни: – Неужели все дома сразу?
Байчадзе утвердительно кивнул и жестом указал на стул.
– Когда вылетаем «на ковер»? – спокойно уточнил заместитель. – Надо полагать, одним «строгачом» не обойдется? Валите все на меня. Дальше ссылать уже некуда, а погоны – дело наживное.
– Москва
– Что, и не ругали? – удивился Павел. – И снять не обещали?
– Никак ты огорчился? Не переживай: обещали. И снимут, если мы в срок не сдадим все дома сразу.
– Сдадим!
– Ты уверен? Рабочих рук нам не подбросят.
– Обойдемся своими силами, – заверил Павел. – Для себя ведь строим. Помогут все. И офицеры, и бабы, и дети.
При слове «бабы» командир поморщился.
– Виноват, – быстро исправился собеседник, – женщины, – и пояснил. – На большой земле давно практикуют такой способ возведения домов. Комсомольско-молодежные стройки называется. Качество – не хуже армейского.
– Надо, чтобы было лучше. С нас нынче особый спрос!
– Будет сделано!
Байчадзе внимательно посмотрел на соратника. Ему импонировали его прямота, деловая хватка, ответственность.
– Главный наш союзник – белые ночи. Работать сможем практически круглосуточно. Успеем! – заверил Павел.
Через год Байчадзе уже рекомендовал Рогову зайти в КЭЧ и получить ордер на отдельную комнату в новом доме: «Чего квартирам пустовать? Жилья нынче строим столько, что даже холостякам хватит. Поторопись, а то придется выбирать из остатков». Капитан не поверил своим ушам. Генерал улыбнулся и гордо добавил: «Наверное, мы первый город в стране, где готовых квартир больше, чем нуждающихся в них!»
Рогов примчался в КЭЧ в числе первых и уже через пять минут стал счастливым обладателем отдельной комнаты в новенькой «двушке». Вернувшись на рабочее место, он приступил к сортировке оставленных на подпись бумаг. После совещания, когда приемная опустела, Алексей тщательно поправил ковровую дорожку, вернул на место вешалку, выровнял стулья и взял в руки папки с документами. В этот момент раздался телефонный звонок. Адъютант снял трубку и широко улыбнулся: «Здравия желаю, товарищ генерал! Спасибо, хорошо. Да, на месте. Сейчас доложу». Он приоткрыл дверь в кабинет Байчадзе: «Товарищ генерал, вас вызывает Капустин Яр». Командир поблагодарил кивком головы и потянулся к трубке:
– Привет коллегам. Спасибо, хорошо. И Елизавете Петровне кланяйся. Дети? Растут помаленьку. Непременно передам.
– Знаю, у вас клюква отменная поспела, – заметил собеседник.
– Да уж, уродилась на славу – крупная, ягодка к ягодке.
– А у нас арбузы созрели. Отличные! Может, махнем, не глядя?
– Согласен, – Байчадзе выдержал паузу. – Штука на штуку.
На том конце какое-то время была тишина, затем раздался смех:
– С тобой, Илларион, приятно иметь дело.
– Молодец, что не жадничаешь. Люблю щедрых людей. Сколько тебе прислать? Вагон? Два? – улыбнулся генерал. – Понял. Будет сделано. Нам? Нам много надо арбузов. Город-то вон как вырос. Хорошо, высылаю самолет. Ты разве за этим позвонил? – хитро прищурил глаз Байчадзе. – Выкладывай!
– Мне,
Скрип открывшейся двери прервал воспоминания Байчадзе: в палате появилась медсестра со шпицем в руке. После укола генерал задремал.
Глава тридцать первая
Маша, набросив на озябшие плечи шаль, нажала кнопку электрочайника. Осенняя прохлада давала о себе знать. Отопление еще не включили, потому в номере было прохладно, сыро и неуютно. Горячий чай придал бодрости, но начинать работу над новой серией все равно не хотелось. За окном послышался визг тормозов. Журналистка выглянула посмотреть, не Олег ли это. Но из машины вышла холеная дама, нервно давая наставления выбежавшему следом водителю. Несколько лет назад, поливая цветы на подоконнике своей уютной кухни, Маша стала свидетелем подобной сцены.
…Автомобиль со скрипом затормозил. Из него вышла Анна в шикарной шубе. Положив на сидение рядом с водителем полтинник, она тоном повелительницы приказала:
– Через полчаса поднимешься и поможешь мне спустить вещи. А пока разрешаю сгонять за сигаретами или булочками.
– Спасибо, не хочется, – отвернул голову солдат.
– Вади-им, – нараспев повысила голос Анна.
– Как скажете, – буркнул парень, не глядя на нее.
Нина, слыша, что хлопнула входная дверь, выбежала в коридор.
– Мама! – замерла она, не зная, как себя вести. – Ты вернулась?
– Нина, мы сейчас соберем вещи и переедем на другую квартиру, – ультимативно заявила Анна, на ходу открывая шкафы. – Срочно принеси из кладовки большой чемодан!
Дочь сжала кулачки, но осталась стоять на месте.
– Нина, ты что, оглохла? Сейчас же принеси мне сумки!
– А почему мы не можем жить здесь? – тихо поинтересовалась она.
– Потому, что нам с папой надо пожить врозь.
– Мама, папа хороший, и я хочу жить с ним, – дрогнувшим голосом призналась девочка в надежде на понимание.
– Значит, плохая я? Так? – строго взглянула на нее Анна.
– Ты тоже хорошая, – по щекам дочери побежали слезы.
– Только без истерик! – потребовала мать, выгребая из шкафов вещи, и уточнила: – Ты будешь мне помогать или нет?
– Нет! – запротестовала Нина и спряталась в другой комнате.
Не ожидая отказа, Анна подошла к двери детской и прислушалась. Из комнаты доносились глухие рыдания. Мать тихо вошла. Нина лежала на кровати и плакала, уткнувшись лицом в подушку. Анна присела рядом и погладила ее по голове. Дочь сбросила руку и расплакалась еще горше.
– Доча, пожалуйста, выслушай меня.
– Не хочу! – девочка спрятала голову под подушку.
– Ах, так? – Анна в сердцах шлепнула ее ниже пояса.
Дочь замолчала и вскочила. В ее глазах читался протест.
– Хорошо, – пошла ва-банк мать. – Если ты так хочешь, можешь оставаться. Я заберу только Антона!
Нина испуганно заморгала и снова заплакала.
– Живи с отцом, сама ходи по магазинам, готовь, стирай, – Анна стала метаться по комнате. – Только потом не ищи меня! Приползешь, не пущу! – пригрозила она. – По помойкам еду искать себе будешь! Поняла?! Тебя загрызут вши и собаки!