Пятьдесят оттенков хаки
Шрифт:
– Рекомендую посетить столовую комнату.
Маша последовала его совету. Стол украшала чудная икебана.
– Как мило! – улыбнулась она. – Спасибо, родной!
– Загляни в спальню, – загадочно предложил Тополевский.
Маша распахнула дверь и ахнула – на комоде стоял букет ее любимых желтых хризантем.
– Я люблю тебя, Андрюшка!
– Скажи еще, – тихо попросил он.
– Люблю! Люблю! Люблю!
– И я тебя тоже. Кстати, какие у тебя планы на завтрашний вечер?
– Никакой
– Это здорово. А как насчет гостей?
– К нам или…?
– Или. К Матвеевым.
– Одобряется.
– Тогда звоню Виктору.
– Привет всем. А я займусь ужином.
– А, может, посидим где-нибудь? Приглашаю!
– С дороги совсем не хочется. Дома лучше. Принимаю заказы!
– Не стоит! Просто загляни в холодильник.
Маша восхищенно замерла: полки ломились от деликатесов.
– Андрюшка, какая же ты прелесть!
– Какая? – игриво уточнил он.
– Лучше всех на свете. Ты подарил мне любовь!
– Это мои покупки так тебя обрадовали? – шутливо поинтересовался муж. – Глупышка. Никак не можешь взять в толк, что это ты наградила меня собой. Все. Скоро буду.
Бросив пальто на диван, Маша распахнула шкаф и стала выбирать наряд. Потом принесла свечи и принялась сервировать стол.
На Матвеевской даче божественно пахло антоновскими яблоками. Маша расположилась под раскидистым деревом и с восторгом вдыхала пьянящий аромат поздней осени. По аккуратно выложенным дорожкам на трехколесном велосипеде резво гонял очаровательный бутуз.
– Па, я молодец? – уточнил он у Виктора на очередном вираже.
– Молоток, – подмигнул отец, колдуя над мангалом.
Вика накрывала на стол, упорно отказываясь от посторонней помощи. Андрей подсел к Маше. Она зажмурилась от счастья.
– Дамы! – продемонстрировал шашлыки хозяин. – К столу!
– Па, а если я не дама? – замер в испуге малыш.
– Кирюшка, мой руки и занимай самое почетное место, – подхватила его на руки миловидная девушка, целуя в шею.
Мальчуган залился смехом и завизжал от удовольствия.
– Нинуля, помоги мне, дочка, – попросил Матвеев.
– Бегу, – она бережно поставила брата и поспешила к отцу.
Маша с интересом рассматривала ее ладную фигурку. Нина расцвела, похорошела и заметно повзрослела. Она не сводила с отца счастливых глаз. Заметив гостью, приветливо кивнула:
– Марья Андреевна, здравствуйте! Вы Антона не видели?
– Он готовит нам сауну, – подсказала Вика и шепнула: – Нина у нас отличница, будущий юрист. А ее брата вы не узнаете!
– А как там их… – Маша замолчала, понимая, что спрашивать у Вики об Анне некорректно.
– Их мать? – вздохнув, догадалась та. – Увы, все чаще выпивает вместе с мужем. Только не стоит ранить ребят расспросами…
У ворот раздался
– Басов, – обрадовался Андрей. – Наш генерал во всем оригинал.
– Всем привет, – Владимир Михайлович пожал мужчинам руки и галантно раскланялся с дамами. – Проезжал мимо, заметил машину Андрея, решил забрать вас всех к себе: супруга такую уху затеяла – пальчики оближите. Из осетра.
– Зовите лучше жену к нам, – предложила Вика.
– Не могу, она уже стол накрыла, – гость шутливо скомандовал. – Протяжка. Продувка. Ключ на старт!
– Сначала по шашлыку, – Виктор открыл вино.
Вика принесла фужеры. Андрей наклонился к генералу:
– Михалыч, чего светишься? Экспедицию на Марс снарядил?
– Провернул еще ту операцию! – многозначительно подмигнул он. – Только что вернулся из нашего прошлого. И, заметь, небезрезультатно – удалось снять выговор с Петрова. За катастрофу на космодроме, – пояснил он.
– Только сейчас? Прошло почти четверть века.
– Выговор, объявленный ЦК КПСС и Совмином, снять непросто.
– С какой стати они наказали генерала? – удивился Андрей.
– Так было принято. Для острастки.
– А как удалось снять взыскание, если партии давно нет?
– Постарались вот, – скромно ответил Басов.
– Это – событие отмечаемое! Прошу всех налить, – попросил Тополевский и встал. – За удачу!
Сдвинули бокалы, выпили.
– А сам-то Петров в курсе? – уточнил Андрей.
– Хочу сообщить лично. Разговор, сам знаешь, не телефонный.
– Жаль, что выговор сняли втихую. Пусть бы пригласили, куда следует, извинились. Хотя бы в глаза посмотрели и руку пожали.
– Снять и документально подтвердить уже победа. А извиняться у нас ни тогда, ни сейчас не считают нужным. Разве с тобой особые ребята раскланялись? Кстати, чем дело-то закончилось?
– Развалилось. Найди они хоть что-то, разве разговаривали бы мы с тобой здесь и сейчас?
– И то правда. Лучше и не вспоминать. Кстати, у матери Петрова тогда ведь сердце от горя надорвалось. Нашелся «доброжелатель», который позвонил и сообщил, что ее Володька десятки людей угробил. И время, сволочь, выбрал какое – в день Победы. Она за два дня угасла. Так что подкосило его это горе изрядно.
– Михалыч, а что с боевым расчетом? Его тогда признали виновным в аварии. Столько судеб загублено.
– Реабилитированы, – Басов поднял бокал. – Давайте вспомним наших боевых товарищей, – он встал. – День сегодня такой погожий. Не все наши друзья имеют возможность радоваться этому солнышку и этой осени, – Владимир помолчал. – Давайте помянем их всех! Светлая память тем, кто погиб, прокладывая дорогу в космос! – негромко подытожил он, разом осушив фужер.
На мгновение повисла пауза.