Пятицарствие Авесты
Шрифт:
Иаиру, несмотря на усиленное лечение и заботы о нём, становилось всё хуже и
хуже. Изредка открывая глаза, он уже не узнавал ни внуков, подбегающих к его
постели, ни Марка, ни ухаживающих за ним слуг, и вскоре он умер.
Казалось, горе прочно поселилось в доме Марка: только кончились заботы с
погребением свата, как оказавшаяся без присмотра Мариамма ушла из дома и в
127
окрестностях города упала в пропасть. Многие приписывали её смерть несчастному
случаю,
самоубийстве снохи, причём Антония подозревала, что она была беременна.
С её похоронами совпало возвращение в Пеллу Михаила и Никанора с известием о
падении Иерусалима и о ранении Александра, которого, по их сведениям, подземными
ходами вынесли из города и отвезли на юг: то ли в Махерон, то ли в Мосаду. Это
известие только усилило горе родных Марка, а Антония уже в категорической форме
потребовала переезда семьи в Херсонес, не имея больше на- деяеды увидеть
Александра и выплакав глаза по погибшему Андрею. Возражать больше не имело
смысла, он согласился с женой, определив с ней день отъезда семьи из Пеллы и
поклявшись, что найдёт Александра и постарается живым вернуть его в семью.
Сборы были уже завершены, и на утро следующего дня намечался отъезд семьи во
главе с Иоанном в Тир, затем морем в Херсонес, когда, ближе к вечеру, Елена привела в
дом двух старцев, назвав их ближними Мессии, попросивших Михаила и Никанора
рассказать о падении храма. Необычный вид и странная загадочность старых евиони-
тов собрали вокруг них всю мужскую половину обитателей дома, знавших о
существовании христианской общины. Сам Марк с интересом рассматривал гостей:
ему не давал покоя вопрос, возникший у него при виде старцев, и он хотел задать его
им, не находя вместе с тем удобного повода из опасения показаться не к месту
любопытным, хотя корни его любопытства были гораздо глубже, чем могло показаться
на первый взгляд.
Незадолго до восстания, когда первосвященником был Анна младший, убитый
зилотами в Иерусалиме после прихода ополчения из Идумеи, в столице был очень
популярен старец, коего почитали за брата Иисуса, называемого христианами Мессией,
а звали его Иаков. В своих проповедях и высказываниях он обличал власть имущих и
защищал обездоленных, чего не смогли стерпеть саддукеи, в конце концов осудившие
Иакова на побитие камнями; его и вправду забросали камнями, а когда выяснилось, что
он всё же жив, то проломили голову дубиной. Хотя эта расправа над праведником
вызвала большое недовольство
снятием его с должности первосвященника. Между тем Михаил рассказывал, как
римляне атаковали храм, отчаянно защищаемый иудеями и взятый лишь тогда, когда
нападавшие подожгли в нём всё, что можно было поджечь; ещё была возможность
отхода в Верхний город, но тысячи защитников, не желая оставлять святыню, погибли
в огне, пали от римских мечей во всех помещениях и дворах храма, вокруг алтаря и
«святая святых», добровольно гибли в пламени, чтобы избегнуть рабства. Когда храм
был полностью захвачен римлянами, Тит вошёл в «святая святых» и приказал привести
пленённую еврейку, которую изнасиловал там на свитке Торы. Потом римляне
разрушили храм до полного основания.
Все молчали, потрясённые рассказом, не поддающимся быстрому осмыслению,
когда Иоанн вдруг произнёс словно для себя:
— Храм всё-таки пал, хотя в откровении не говорится, что он падёт.
— Но там и не говорится, что он не падёт, — возразил один из старцев. — В
откровении сказано: «Измерь храм господний...» — но что это означает, нам не дано
знать, как не дано знать промысел божий.
После этих слов у Марка уже не было сомнений в возможности двоякого
толкования различных фрагментов откровения Иоанна. Он понимал, что разговор на
эту тему с евионитами бессмысленен, и решился задать им вопрос, беспокоивший его,
спросив их, является ли им родственником Иаков, казнённый первосвященником
Анной?
— Да, это наш родственник. Это мой брат, — ответил один из них. — И я доволен,
что бог покарал его мучителя.
128
— Его покарали зилоты, — уточнил Марк.
— Господь велик и справедлив, — спокойно отвечал старец.
— Ведь ты Марк? — спросил его другой христианин, и когда Марк утвердительно
кивнул в ответ, он продолжал: — Мы много слышали про тебя. Говорят даже, что ты
присутствовал при казни Иисуса, нашего Мессии?
«Теперь, когда рухнуло государство иудеев, — думал Марк, — когда война
проиграна зилотами и силы их почти иссякли, легенды зилотов уходят вместе с ними, а
легенды христиан только слагаются ими и их праведниками». С этой мыслью он вдруг
ощутил в душе бесконечную пустоту и бесконечное одиночество, словно вся жизнь и
вся борьба, которой он себя отдал, были бесполезной тратой времени и сил. Все яедали
его ответа, и, стряхнув с себя оцепенение, он рассказал о событии почти сорокалетней