Пятицарствие Авесты
Шрифт:
— Да что вы привязались к бедному Павлику? У вас что,
совсем крыша поехала?
— Это у вас, коммунистов, крыша поехала. Он отца предал!
— А если бы он его убил?
— За что? И как это ребёнок может убить взрослого
мужика?
— Ах вот как! Значит, судить, как взрослого, вы его можете,
а в праве на взрослые поступки отказываете?
— А за что же убить-то?
— А за что в такие времена убивал брат брата, отец сына,
сын отца? За
— Какая идея у ребёнка?! Не смеши меня.
— Во даёт! Недавно ваше же «демократическое» издание
напечатало Декларацию прав ребёнка. Так вот, там сказано, что
у ребёнка есть право иметь и отстаивать своё мнение.
— Но он же просто трусливо донёс на него.
— А вот те, кто его знал, говорят, что Павлик был не
робкого десятка. Один даже утверяедал, что в дальнейшем по
нему могла тюрьма плакать. Все говорили, что в деревне он
открыто угрожал кулакам. И под топором он ведь не стал
убегать.
— А ты знаешь, что предатели родных находятся в девятом
круге Дантова ада?
— Это сегодняшние «герои» — будущие клиенты восьмого
и девятого его кругов. А что Павлик?.. Это отец их предал. Ушёл
из семьи, а навещая, издевался над ними и матерью. Уже вот в
недавнее время были случаи, когда суд оправдывал сына,
убившего своего отца по тем же мотивам. А вы, милосердцы,
устроили избиение младенцев.
— Ну уж нет! Это коммуняки убили царевича Алексея.
— Что Павлика Морозова убили — это точно, а что
царевича Алексея — можно сомневаться.
2бО
— Что тут сомневаться, и так всё ясно. Зачем большевикам
был нужен живой наследник престола — заметь! — законный!
— А ты думаешь, вам он нужен живой?
— Не понял... А какой резон, чтобы он был мертвый?
— А такой! Вы же отрицаете законность власти
коммунистов, считаете революцию большевистским
переворотом, а это значит, что власть царя законна до сих пор. А
зачем вам это надо? Вы тем самым ставите под сомнение
законность, как теперь говорят, легитимность своей власти. И
вы ещё найдёте останки и царя, и всей его семьи, потому что
вам это надо.
— Всё равно ты меня не убедил. Оболванивали коммунисты
народ своими липовыми героями — политика такая была.
— Ты знаешь, после войны в Германии проводилась
политика, которая условно называлась «Три Д».
— И что это такое?
— Это денацизация, впрочем, я не уверен, демократизация и
демилитаризация. Так вот, у нас, в России, сейчас то же самое, и
выразить это можно так: дегероизация, де- идеологизация и
денационализация,
страны. Зачем вам советские легенды и советские герои? Вы вон
даже Зою Космодемьянскую чуть врагом народа не сделали,
если б не заступился один высокопоставленный чиновник. А
ведь она не партизанкой даже, а рядовым Красной Армии была.
Короче, сейчас нужна просто смена морали.
А помните, фильм был
— женщина сжигала
свой новый дом вместе с
фашистами, —
донеслось со стороны.
2бО
— Вот именно. Я недавно говорил с одним генералом, он мой сосед, — говорил Барон.
— Так вот, в его представлении, мы зря старались победить в этой войне. В
Отечественной...
— Ну и правильно он говорил, — снова вступил в разговор Николай. — Я тут в
Подмосковье в очереди за пивом стоял. Подошёл один мужик, старик уже, просит
пропустить без очереди как старого солдата, участника войны. В очереди смеются, а один
говорит: «Слышь, дед, вот если бы вы не сопротивлялись очень, то теперь мы бы баварское
пили».
— Ну и что очередь?
— А что? Очередь хохочет. Это ведь шутка.
— Некоторым сейчас свои шутки придётся поумерить. Недавно в Москве мужик за
такие разговоры одного козла убил.
— Я вот что думаю, — подал голос со стороны Стрый, хохол в годах, машинист
трубоукладчика. — Многие не понимают, что сами говорят. Они думают, что мы живём
хуже всех в Европе. Поэтому кое-кто думает, что немцы научили бы нас жить. А я вот
ребёнком был вывезен в Германию, где несколько лет работал на бауэра, и знаю, что почём.
И кроме того, меня мучает один вопрос... Очень мучает, потому что у меня родные
погибли: мать и сестра маленькая. Всего пять лет ей было. Так вот... Смотрел я фильм
«Судьба человека». Погибла у него, у главного героя, вся семья. Когда погибла? Тогда ли,
когда он в плену был, или в другое время? Дело не в этом, но в том, что в плену он работал
на немцев, то есть он им помогал. Вольно ли, невольно ли, но помогал. Как угодно можно к
этому относиться, но моя мать и маленькая Оксана погибли, и мне кажется, что я этому
помогал. Мне и сны снятся, где я вижу мать, уже не такую, как в жизни, словно понимаю,
что она не живая, и смотрит она на меня с укором, как будто я обидел свою сестру. И боюсь
я, что с таким сном и умру, — он помолчал, затем продолжил: — А в моей родной деревне
до сих пор жива одна умалишённая, которую ещё девчушкой изнасиловал немецкий солдат.